Гизель подалась вперед, невзирая на песнопение окутанов, словно начиная превозмогать его силу.
— Это не игра, — ответил я. — Этот зверь уничтожит нас всех, если мы прежде не прижмем его к ногтю, — сказал я.
— Значит, я должен решить это для вас. Все живое суть уравнение, сложное сочетание чисел. Я говорил вам об этом много лет назад.
— Да. Попытайся. Пожалуйста.
Я опасался бить зверюгу спикардом, пока Кергма работал над своими вычислениями, старался только, чтобы она ему не мешала. Меч и спикард я держал наготове, а сам продолжал медленно отступать. Окутаны пятились вместе со мной.
— Убийственное равновесие, — сказал наконец Кергма. — У нее замечательное уравнение жизни. Ну-ка, останови ее на время своей игрушкой.
Я вновь заморозил гизель спикардом. Песнь окутанов возобновилась.
Через продолжительное время Кергма сказал:
— Есть оружие, которое может уничтожить ее при благоприятных обстоятельствах. Однако ты должен до него дотянуться. Это скрученный клинок, который ты когда-то держал в руках. Он висит на стене бара, где вы однажды выпивали с Люком.
— Меч Ворпала? — спросил я. — Он может убить ее?
— Если отрезать кусок за куском при определенных обстоятельствах.
— Ты знаешь эти обстоятельства?
— Я их вычислил.
Я сжал свое оружие и вновь поразил гизель силой спикарда. Она заскрипела и застыла. Тогда я отбросил свой меч и потянулся — далеко-далеко, сквозь Тень. Я много времени провел в поисках, преодолевая мощное сопротивление, так что мне пришлось добавить силу спикарда к своей собственной, и вот, наконец, он пришел ко мне. Вновь я держал в руках сияющий изогнутый меч Ворпала.
Я шагнул вперед, чтобы ударить им гизель, но Кергма остановил меня. Мне пришлось вновь поразить ее силой, добытой из спикарда.
— Не так. Не так.
— А как тогда?
— Нам нужен дайсоновский вариант зеркального уравнения.
— Покажи.
Зеркальные стены стремительно сомкнулись, окружив со всех сторон меня, гизель и Кергму, но не Ранду. Мы поднялись в воздух и поплыли к центру образовавшейся сферы. Отовсюду на нас надвигались наши собственные изображения.
— Пора. Но не позволяй ей дотрагиваться до стен.
— Запомни свое уравнение. Оно мне может пригодиться позднее.
Я ударил дремавшую гизель мечом Ворпала. И вновь она издала металлический звон, но осталась неподвижной.
— Нет, — сказал Кергма, — пусть оттает.
Я послушался и стал ждать, пока она не зашевелится, собираясь напасть. Все оказалось не так просто. Снаружи доносилось еле слышное пение окутанов.
Гизель очнулась быстрее, чем я предполагал. Но я размахнулся и снес ей половину головы, которая тут же рассыпалась на множество полупрозрачных изображений, разлетевшихся во всех направлениях.
— Калу! Калэй! — выкрикнул я, размахиваясь вновь, и отрубил изрядный кусок ее правого бока, который повторил трюк с разлетающимися призрачными мотыльками. Гизель шагнула вперед, и я вновь ударил. Еще один ломоть отделился от извивающегося тела и исчез тем же манером. Как только ее судорожные движения подталкивали ее к внутренней поверхности сферы, я заслонял ее собственным телом и мечом, продвигая ее назад к центру и продолжая кромсать эту розовую колбасу.
Вновь и вновь она надвигалась на меня или отскакивала к стене. Каждый раз я рубил ее. Но она не умирала. Так я сражался, пока лишь кусочек извивающегося хвоста не остался передо мной.
— Кергма, — сказал я тогда, — мы отправили бóльшую ее часть странствовать по неизведанным путям. Не можешь ли ты перепроверить уравнение? Тогда я извлек бы с помощью спикарда массу вещества, достаточную, чтобы ты смог создать для меня другую гизель, — такую, которая вернулась бы к тому, кто послал эту, и приняла его за добычу.
— Думаю, что смогу, — сказал Кергма. — Я так понимаю, что ты оставил этот последний кусочек, чтобы новая гизель съела его?
— Да, такова моя идея.
И это было исполнено. Когда стены вновь раздвинулись, новая гизель — черная, с красной и желтой полосами — терлась о мои лодыжки, словно кошка. Пение прекратилось.
— Иди и отыщи укрывшегося, — сказал я, — и верни ему послание.
Она заспешила прочь, нырнула в изгиб и исчезла.
— Что ты сделал? — спросила меня Ранда.
Я объяснил ей.
— Укрывшийся теперь будет считать тебя самым опасным соперником, — сказала она, — если выживет. Возможно, отныне он удвоит усилия, направленные на борьбу с тобой, став более изощренным и свирепым.
— Хорошо, — сказал я. — Я надеюсь на это. Мне хотелось бы настоящей конфронтации. Думаю, что и ему отныне станет неуютно в вашем мире, ведь он никогда не будет знать, когда новая гизель выйдет на охоту.