Юли не желал делать ни того, ни другого, но пол здесь был неровный и Искадор неожиданно поддержала бывшего узника. Юли пришлось подчиниться. Увы, свет не принес облегчения. Их, стоявших в его крошечном кружке, со всех сторон окружал грубый камень стен и сводов. Воздух был мертвым. Впереди и позади -- чернота бесконечного туннеля. Они вновь тронулись в путь.
Коридоры везде выглядели совершенно одинаково: серовато-желтый, неровно и грубо вырубленный камень, сводчатые стены, неровный каменный пол, застойный, мертвый воздух. Вскоре масло в украденной лампе закончилось и они вновь оказались во мраке, который уже нечем было рассеять.
Улучив момент, Юли протянул руку Искадор и девушка с радостью ухватилась за неё. Ему было приятно прикосновение её пальцев и он зашагал, испытывая странное наслаждение от тепла её тела. Усилку и Скаре ничего не оставалось, как тащиться сзади, ухватившись за одежду девушки или товарища, чтобы не отстать в темноте.
Вскоре рисунки на стене исчезли -- лента оборвалась без малейшего предупреждения. Это значило, что они достигли границ Панновала. Дальше начинались зловещие и бесконечные Панновальские Копи. Милиция не смела заходить в них и Юли, подумав, объявил небольшой привал. Его спутники моментально расслабились и пустились в разговоры настолько беззаботные, словно они сидели в уютной гостиной Искадор. Они тоже знали, что милицейские никогда не выходили из города и значит, погоня им больше не грозила. Они вырвались из жестокой хватки Панновала.
Но, пока другие разговаривали, обмениваясь новостями, Юли мысленно прокручивал в голове подробности плана, который начертил ему отец Сифанс -- теперь их жизни зависели только от него. Теперь он вспомнил, что не обнял старика на прощание, даже не попрощался со старым отцом-наставником. Это больно задело его. Но сожаление сожалением, а впереди беглецов ждала ещё долгая дорога.
-- Подъем, -- проворчал он, поднимаясь на ноги. Искадор он молча протянул руку, помогая подняться с каменного уступа, но ощущение теплой руки девушки уже не улучшило его настроения. Усилк и Скара тоже казались подавленными. -- Надеюсь, вы успели достаточно отдохнуть за это время? -- Нестройное "да" послужило ему ответом. -- Тогда в путь.
Юли, как и прежде, шел впереди слегка замедленной походкой, которой привык ходить в темноте, легко и также лишь по привычке касаясь стены кончиками пальцев. Усилк и Скара тащились позади, постоянно натыкаясь друг на друга, но Юли было не до них -- он держал в памяти и перед глазами спасительный путь.
"Повернуть налево, пропустить развилку, повернуть направо, пропустить ответвление вправо", -- всё время думал он. К счастью, он не ошибся -- вот он, длинный извилистый коридор и череда ступеней, ведущих вниз -- узких и чересчур скользких для обутой человеческой ступни. Дальше этой лестницы даже горняки Панновала не заходили уже века.
Здесь отвратительно пахло могилой -- множество рабов Панновала нашло здесь свой конец. Воздух был совершенно неподвижен. Юли ясно помнил всю схему пути, даже слышал интонации отца Сифанса, с которыми тот перечислял ему повороты и пропуски. Вниз по ступеням (у Юли за спиной Усилк споткнулся в непроницаемой тьме, и он услышал, как тот охнул, когда Скара резким рывком поставил его на ноги) и в конце лестницы свернуть налево...
В молчании они осторожно пробирались среди нагромождений острых камней. Запутанный лабиринт древних проходов в горе казался бесконечным и Юли всё время вспоминал план, составленный отцом Сифансом. Единственная ошибка означала смерть всем четверым. Они двигались вперед осторожно, боясь каждую минуту провалиться в какую-нибудь незримую расщелину. Юли вдруг почувствовал, что заблудился. Дорога уже в течение нескольких часов вела вниз. Наверное, он всё же свернул где-то не в тот коридор... или старая память отца Сифанса подвела его. Юли уже не помнил точно карту, которую начертил ему старый священник. Многие её штрихи стерлись из памяти Юли, как следы мелка с каменной стены. Не было здесь под рукой и каменного узора древних, а не имея под рукой наскального рисунка, он был так же беспомощен, как и его спутники. Они, пошатываясь, шли за ним. Юли шел впереди, по бесполезной привычке ощупывая стену, а другую поднял вверх над своим лицом, чтобы не удариться головой о кровлю, что уже неоднократно с ним случалось.
За Юли следом шла Искадор, невинно держась за его талию. Но он уже так устал, что даже прикосновение прекрасных рук девушки его раздражало и утомляло ещё больше. Несмотря на это, сама Искадор нравилась ему всё сильней. Она была не только прекрасна, но и на удивление вынослива -- она молча переносила тяготы пути, в то время как Усилк и Скара начали ныть. Будучи жителями пещерного города с рождения, они ещё имели наглость сетовать, что непривычны к темным коридорам!
Наконец Юли сообразил, что его спутники были бывшими заключенными, и так изнуренными непосильной работой, побоями и голодом. Было чудом, что раненый Усилк вообще ещё мог идти. Спохватившись, Юли замедлил шаг и обернулся назад.
-- А не пора ли нам отдохнуть? -- с наигранной бодростью спросил он.
Естественно, никто не спорил с ним. Все расселись на тропе, вытянув усталые ноги. Но тут же им стало страшно -- здесь, в затхлом чреве горы, нельзя было быть долго. Юли инстинктивно чувствовал это. Едва передохнув, измученные путники вновь устремились вперед. Теперь дорога (если можно было назвать дорогой неровную тропу в темной каменной норе) неуклонно спускалась всё ниже и ниже.
Наконец, небольшой отряд достиг тупика -- завала, который, согласно указаниям отца Сифанса, им следовало разобрать и потом, миновав несколько последних туннелей, выбраться наружу. Но они уже окончательно выбились из сил. Все четверо улеглись спать, тесно прижавшись друг к другу, прямо на дне расщелины, по которой ползли, и заснули, сбившись в кучу и положив головы на склон завала, покрытый гравием, ощущая щеками слабое, едва уловимое движение прохладного воздуха, легкими толчками сочившегося между камней -- дыхание уже близкой свободы. Искадор лежала между Усилком и Юли. Было холодно и он тесно прижался к телу спящей девушки, зарыв своё лицо в складках её накидки. Как ни странно, он чувствовал себя совершенно счастливым.
<p>
* * *</p>
"Нужно зажечь свет", -- проснувшись, решил Юли, но тут же вспомнил, что у них нет никакого света. Холод внешнего мира уже достигал этой расщелины и он замерз во сне. Юли подумал, что надо бы разжечь костер -- но тут не из чего было разжечь костер...