- Почти час дня. Ты спала?
Она сонно кивнула и снова закрыла глаза. Сон ещё не отпустил её. Я снова залюбовался ею. Донна была прекрасна. Раскрепощенная и всегда привычная к наготе, она гордилась собственным телом, сознавая его прелесть и притягательность для мужчин.
- Что ты хочешь на обед? - поинтересовался я.
- Тебя, - сонно пробормотала она.
- Нет, серьезно.
- А разве ты не хочешь меня? - надулась она.
- Очень хочу. И на обед, и на ужин и на завтрак, но ведь нам и в самом деле надо хоть изредка чем-нибудь питаться. Для разнообразия.
Глаза медленно открылись, но уже в следующую секунду озорно сощурились; в них заплясали дьяволята. Как хорошо я знал это выражение. Ничто не могло помешать Донне добиться своего.
Я попятился, грозя ей пальцем.
- Послушай, малышка...
Она тигрицей соскочила с матраса, игриво оскалившись и грозно расставив скрюченные пальцы с острыми коготками.
- Донна...
- Иди ко мне, мужчинка!
- Донна!
Я повернулся и бросился наутек, слыша, как шлепают босые ноги у меня за спиной.
- Ко мне, говорю!
Я промчался в спальню и прыгнул на кровать. В тот же миг на меня приземлилась Донна, на ходу сдирая с меня рубашку.
- Донна, ради Бога...
Она принялась щекотать меня между ребрами, прекрасно зная, что я не выношу щекотки и становлюсь совершенно беспомощным. Задыхаясь от смеха, я не мог выговорить ни слова. В несколько секунд она стащила с меня рубашку и принялась лизать язычком мой пупок. Это меня окончательно добило. Я взмолился о пощаде:
- Стой! Хватит!
- Хорошо, дружок, я остановлюсь, - пообещала она, - продолжая щекотать и вылизывать меня. - Как только ты скинешь с себя всю одежду.
- Хорошо! Ой! Я соглаа-а-сен! - завопил я.
- Тогда раздевайся! - скомандовала она, соскакивая с меня. - Шнель! Быстро!
- Ты - бесстыжая потаскушка, - проныл я, стаскивая туфлю.
- Говори, говори, мужичок, - кивнула Донна. - Только раздевайся побыстрее.
- Мы, британцы, не выносим подобного распутства. Неужто все в вашей свободной Скандинавии расхаживают в чем мать родила? Мы - люди приличные...
- Я нет понимать.
- Еще бы.
- Что значит - "в чем мать родила"?
Я не устоял перед искушением и звонко шлепнул Донну по её фантастическому задику. Эхо от шлепка прокатилось по всей спальне.
- Вот что!
- Ой! - громко завопила Донна и набросилась на меня, расфуфырившись, как дикая кошка. Несмотря на довольно хрупкое телосложение, она была удивительно сильной. Я с трудом соскользнул с кровати, но Донна ухватила меня на ноги, потом вскочила и с победным воплем стянула с меня брюки. Они так легко соскользнули, что Донна, не удержав равновесия, покачнулась и плюхнулась прямо на меня. Хохоча, как сумасшедшие, мы помогли друг дружке подняться и опрокинулись на кровать.
- Ты совершенно ненасытная, - сказал я, целуя её в ушко и вдыхая волшебный аромат её волос. От Донны всегда замечательно пахло; пожалуй, я никогда ещё не встречал таких душистых и свежих женщин.
- Вымыла голову? - поинтересовался я.
Она кивнула.
- Нравится?
- Очень. Съел бы тебя целиком.
Я легонько куснул её за плечо, потом перебрался к нежному горлышку; по телу Донны побежали мурашки.
- Посмотри, что ты натворил! - взвизгнула она.
- То ли ещё будет, - угрожающе проворчал я, нежно покусывая её ушко.
Донна дернулась, пытаясь, как мне показалось, высвободиться; на самом деле хитрюга ловко стянула с меня трусы. Я был так поглощен своим занятием, что заметил это, когда они уже болтались внизу на щиколотках.
Внезапно Донна привстала и посмотрела на меня. Глаза её посерьезнели.
- О, Расс, мне так не хочется лететь домой. Мне так хорошо с тобой!
- Мне тоже, милая. В том и беда этих чертовых отпусков - все они кончаются.
- Только не для тебя. Ты-то останешься здесь... А я вот улечу.
- Ты уже через неделю и думать про меня забудешь. Разве в Стокгольме тебя не ждет твой приятель.
Донна уныло кивнула.
- И ты его любишь?
Она снова кивнула и заулыбалась.
- Значит, ты забудешь меня уже завтра.
Она замотала головой.
- Нет!
- Непременно забудешь. А какой он из себя? Высокий, могучий, красивый швед?
Донна кивнула.
- Вот видишь - что же тебе ещё надо?
- Он - скверный любовник. Ты ему сто очков вперед дашь.
- Неужели? А в чем дело?
- Он - эгоист и свинья. А ты такой нежный... Никогда не спешишь. А Карл... он, как бы это сказать... Словом, у него раз-два и готово. Жуткая скотина.
- Ничего, крошка, ты его обучишь.
- Да, - с сомнением вздохнула Донна. Вдруг её глаза озорно блеснули. Ты мне покажешь ещё разок, ладно? Чтобы я запомнила, что ему рассказать.
- Ты - ведьма, - ласково шепнул я, целуя её мягкие жаркие губы.
Одно мгновение Донна лежала неподвижно, а в следующий миг, ловко поддев ногой мои трусики, она сорвала их с моих щиколоток, перевернулась на спину, порывисто притянула меня к себе и, обвив ногами мою спину, одним неуловимым движением слилась со мной.
Ее зеленые глазищи расширились, как у ребенка, впервые увидевшего рождественскую елку.
- О... Как хорошо! - простонала она, закатывая глаза. - Только не спеши, давай полежим так...
- Ты не забыла, что в четыре часа нам нужно ехать в аэропорт?
Донна игриво хихикнула.
- Хорошо, тогда полежи на мне до без четверти четыре... О-оо!
Мы предавались любви всего минут пятнадцать и добрались только до третьей позиции, когда какая-то сволочь позвонила в дверь. Мы замерли... и прислушались. Я никого не ждал.
- Не обращай внимания, - шепнул я, но в ту же секунду подумал, что это может быть какой-нибудь попавший в беду турист. Я, разумеется, не распространялся своим клиентам о том, где живу - в противном случае они ломились бы ко мне каждые пять минут, - но у портье всех наших отелей мой адрес всегда был под рукой, на всякий случай.
Рука Донны обвила меня за шею и направила мою голову туда, где та покоилась в ту секунду, когда нам помешали.
- Продолжай, пожалуйста...
Очередной звонок прервал её серебристый смех на лету.
- О, дьявольщина, - прошипел я. - Пойду выясню, в чем дело, иначе нас в покое не оставят.
Донна произнесла слово, которое я никогда прежде не слышал; хотя я не знал ни слова по-шведски, её тон не оставлял никаких сомнений в смысле сказанного.
- Терпение, милая, - ободряюще улыбнулся я, целуя её в грудь. - Я мигом вернусь. Не давай моей киске остыть...
Я выпрыгнул из постели, прежде чем Донна успела выцарапать мне глаза, и босиком прошлепал в прихожую. Едва я приблизился вплотную к двери, как проклятый звонок задребезжал снова. Мне невольно показалось, что строители по ошибке установили в моей квартире пожарную сирену. А ведь я уже несколько недель назад решил сменить его. Все, теперь судьба мерзкого трезвонщика решена...
- Кто там? - позвал я.
Молчание.
- Кто там? - завопил я.
- Э-ээ, миштер Тобин?
- Да.
- Это Уильям Рэндалл.
- Кто?
- Уильям Рэндалл... Из "Шан-Виншента".
Рэндалл, старый гороховый стручок, с которым я повстречался сегодня утром в туалете! Какого черта этому хрычу...
- Какого чер... Чем я могу вам помочь, мистер Рэндалл?
- Я, э-ээ... Видите ли, дело ошень деликатное. Можно мне войти?
Что случилось со стариканом? Он как-то странно выговаривал слова.
- Это не совсем удобно, - выкрикнул я. - Я, э-ээ... принимаю ванну.
- Кто деревянный? - переспросил старый глухарь.
- Я сказал - я принимаю ванну! - проорал я.
- Ох, ижвините. Дело в моих вштавных жубах. Я их потерял на песке. То ешть, не я, а моя жена, но мне пришлошь отдать ей швои.
Понятно теперь, почему он так странно говорил. Даже голос исказился.
- На каком песке? - спросил я.
- С кем не знаком? - переспросил Рэндалл.
- Где именно ваша жена потеряла свои зубы?
- Они выпали у неё ижо рта, миштер Тобин. Она так громко хохотала, что они выпали прямо на мягкий пешок...