В воспоминаниях его звучит та человеческая грустинка, которая всегда связывает нас с юностью:
«Есть места-символы, места-понятия, за которыми кроется целая эпоха. Такова в Крыму гора Клементьева, бывший Узун-Сырт, названная так в честь одного из погибших здесь планеристов.
Трудно отыскать место более романтическое, с которым было бы связано столько славных страниц в истории авиации.
Отсюда мы начинали свой путь в небо, многие из нас и далее — в космос.
Здесь ставили первые воздушные опыты такие известные конструкторы, как Александр Яковлев, Сергей Ильюшин, Сергей Королев и многие другие — всех не перечесть.
До войны тут проходили слеты планеристов, работала Высшая планерная школа Осоавиахима. Это был центр массовой подготовки летчиков и инструкторов для летных школ и аэроклубов всей страны.
Теперь гора утратила свое былое значение всесоюзного аэроклуба — одна из важнейших традиций, о которой здесь говорилось, прервана. А жаль…»
А для Олега Константиновича Коктебель — место заповедное.
Однажды он признался Марине Попович:
«Вот здесь на склонах коктебельских холмов я несколько минут простоял на голове — это когда родился сын Андрей. Себе самому обещал…»
А ведь Антонову было тогда под шестьдесят.
И уже много позже, сидя на берегу Коктебельского залива, Олег Константинович бросал камешки по поверхности плавного, словно зеркало, моря. Они прыгали, отражаясь от поверхности воды.
— Все было не таким, какими я знал эти места, — вспоминал Генеральный в свои семьдесят пять. — Не такой берег — его сковали бетоном. Не такая галька — вряд ли найдешь сегодня здесь хоть один сердолик. Не такие горы — их посадили за железную решетку расчетливые хозяйственники и администраторы.
И вдруг академик начал читать стихи. Он спокойно, почти по-детски читал свои стихи «Красота».
Мне показалось, что это было прощанье Антонова с морем. Может быть…
Однако вернусь к истокам, к воспоминаниям Олега Константиновича.
«…Так от слета к слету росли массовость и мастерство. Скажу лишь, что к 1933 году, когда мы построили свой скоростной планер „Город Ленина“, в стране было уже 48 планерных школ. К 1941 году нашей стране принадлежало 13 мировых рекордов из 18 регистрируемых ФАИ.
В 1929 году на горе я познакомился с молодым инженером Сергеем Королевым… Три с половиной часа парил Королев в воздухе! Думаю, не одна смелая мысль о покорении воздушных и космических пространств возникала у него в те часы парения над Узун-Сыртом. Ведь не случайно первым аппаратом Королева с реактивным двигателем стал ракетный планер.
Я невольно вспоминал об этих его полетах четверть века спустя, когда попал на завод Королева и впервые увидел космический корабль „Восток“: гигантская ракета стояла наклонившись набок — она не могла уместиться под крышей многоэтажного цеха.
Убежден: нам было бы намного сложнее решать наши авиационные и космические дела, если бы раньше не было бы у нас массового планеризма, доступной освоенной горы, многих других авиацентров. А главное — той раскованной, нерегламентированной, дерзкой — истинно творческой обстановки, символом которой для всех нас осталась гора Клементьева».
Но и сам Олег Константинович и ветераны авиации отлично понимали и другую сторону дела — за истекшие годы со времени довоенных слетов значительно выросли техническая грамотность любителей и задачи, встававшие перед ними.
Вот что говорит об этом не раз упоминавшийся в этой книге Герой Советского Союза С. Н. Анохин:
«Первое, что мы с удивлением отметим: техническая мысль самодеятельных конструкторов-любителей не отстает от современного развития авиационной науки и техники.
Более того, многие модели по своим данным превосходят существующие промышленные образцы. Мы зафиксировали целый ряд узлов и технических решений, находящихся на уровне изобретений».
Его мысль продолжает ветеран, летчик-испытатель, а ныне покойный писатель, выпустивший несколько книг по истории отечественной авиации, Игорь Иванович Шелест:
«Сегодня авиации нужны мыслители-творцы, созидатели нового, а не просто прилежные исполнители.
Но как такие качества выявить, развить?
Чтобы одаренный инженер умел видеть целое, он с юных лет должен прорабатывать всю схему самолета. Именно это дает любительское творчество, самолетное конструирование СЛА.