Работа в «Орле» шла спокойно, — за три года успел научиться всему: убираться в заведении, помогать в готовке, разносить еду, принимать товар и ещё много чего. Тут меня уже нечем было удивить и, как оказалось, данная ситуация тоже имела свои следствия. Во время обеденного перерыва мой непосредственный начальник, 19-летний Тирон неожиданно позвал меня за отдельный стол и завёл со мной следующий разговор:
— Авл хочет поставить тебя на моё место. Ты уже знаешь всю работу, — проблем не должно быть. Тебе просто надо будет распределять обязанности наших парней и будущих новичков, а также контролировать их выполнение. Придётся теснее работать с хозяином.
— Не шутишь? Это очень неожиданно. А ты что, увольняешься? — спросил я удивлённо.
— Отсюда? Да ты сам шутишь Сулла! Из таверны не уходят по своей воле.
— Как не уходят?
— Давай не придуривайся, Сулла. Ты понял. Мы все повязаны. Да и никто не хочет отсюда уходить. Где ещё такие деньги «поднимешь»? Если только в других коллегиях, но это вряд ли, — там будут смотреть подозрительно и не факт, что вообще возьмут. Я «ухожу» в охранники, — Авл сказал, что теперь может меня взять.
— Тогда поздравляю! Ты на самом деле «здоровым» стал. Помню, как я пришёл сюда, тогда худеньким был.
— Конечно, я был тощим! Всё из-за отца! У нас в доме даже жрать толком нет! Здесь можно нормально питаться, — цени это, Сулла. Ты не представляешь, как тебе повезло тут оказаться!
— А почему у тебя дома проблема с едой?
— У меня проблема не с домом, а с отцом. Он пошёл в клиенты (клиент -в Древнем Риме свободный гражданин, отдавшийся в покровительство патрона и находящийся от него в зависимости).
— Клиентом? Так, он получается лично работает на кого-то из знати.
— Работает лично? Слова то какие. Всё пытаешься подражать взрослым, — никак не можешь поумнеть ты, Сулла. То, что говоришь, как 40-летний патриций ещё не делает тебя им. Но да ладно, тебя уже не исправить…Так вот, маленький патриций слушай и вникай! Быть клиентом, — это полный отстой!
— В каком плане отстой?
— Во всех планах! Отец встаёт рано утром и в темноте, по грязи тащится в другой конец города к своему «господину» чтобы поприветствовать того с добрым утром.
— Что? Серьёзно?
— Более чем. Ладно бы только это, но нет же. Когда он приходит к своему патрону, то в прихожей обычно уже стоит целая толпа таких же горемык. Входа в атриум клиенты добиваются лестью и заискиванием перед рабом, который ведает пропуском.
— Перед рабом?
— Именно. Представляешь, какой позор! Свободный человек должен унижаться перед рабом!!! А кроме того, господин если не в духе или не может отойти от вчерашней пьянки, то просто велит прогнать клиентов. Если у патрона плохое настроение, то он толком даже не здоровается. Но чёрт с ним, такое бывает нечасто! Да, если патрон в добром настроении, то он действительно может пожать каждому руку и поцеловать… Не надо кривить лицо, Сулла. Все тут знают насчёт твоего идиотского отношения к поцелуям. Но ладно ты, — все привыкли к твоим «странностям», но патрон — нормальный римлянин.
— Да что опять не так с этими поцелуями? Сказал же, что целоваться в губы — это негигиенично. К тому же есть женщины, — зачем целоваться с мужчинами? Я и так целуюсь в щёки.
— Вот что с тобой не так, Сулла? Думаешь, почему ребята тебя недолюбливают?
— Что, из-за поцелуев?
— В том числе. С равными всегда целуются в губы! Сколько тебе уже говорили! Ты же целуешь либо в щеку, а если кто сильно знатный, то в руку. В щёки целуют, когда есть разница в положении. Я понимаю, что ты патриций, но всё же… Даже с нашими охранниками или просто бойцами, уже взрослыми мужчинами имеешь наглость целоваться в щёки. Да, они не патриции и что? Ты ходишь с ними на дело, подчиняешься им. Откуда такая заносчивость? Скажешь целуешь руку Авлу, так вот отвечу: это лизоблюдство. Наш хозяин не требует от нас целовать его в руку или за край одежды. Ты бы ещё как раб целовал землю у его ног!