— Это про какую?
— Я об этой богатой плебейке, которая постоянно напрашивается к нам в гости. Непонятно, почему мама продолжает её пускать.
— Ты о Секунде?
— Да. Точно. Так вот, она вышла замуж.
— Ха…ха…ха…В третий раз? И кто этот несчастный?
— Луций Корнеллий.
— Корнеллий?
— Представляешь. Это отец твоего красавчика.
— Он больше не мой…
— Да ладно тебе…Мы же знаем, из-за чего вы поссорились. Ты понимаешь, что он бедный, — не надо просто на него наседать.
— Я и так по острию лезвия ходила. Если бы отец узнал о моих встречах с Суллой, то он бы меня убил.
— Брось ты. Никто не говорит о замужестве. Девушки даже с рабами забавляются и ничего. У вас с ним уже было?
— Нет.
— А почему?
— Не знаю. Странный он какой-то. Книги читает, какие-то стихи сочиняет. Вроде бы умный, но дурак дураком.
— Ещё бы. Нас же лишили невинности в четырнадцать. Ему нечего бояться девственной крови, — хотя я сомневаюсь, что она так уж вредна на самом деле, как говорят.
— И не говори. До сих пор помню, как меня привели в храм Весты (богиня, покровительница семейного очага и жертвенного огня в Древнем Риме). Там уже было много девушек, и все дожидались очереди отдаться первому встречному мужчине. Я боялась, что мне никто не достанется из-за этих предрассудков о вреде девственной крови и мне придётся это делать специальной статуэткой…
— Да уж приятного мало. Но отец же обо всём договорился.
— Это точно, — повезло. Пустили вперёд всех и удалось совокупиться с мужчиной.
— А ведь некоторые даже со статуэткой не могут…
— Сама знаешь, что их участь ужасна. Невинных девушек мужчины замуж не берут, — считают плохим знаком, который к тому же оскверняет всю семью.
— Думаешь, Сулла не стал с тобой спать из-за переживаний о твоей девственности и боялся крови?
— Не знаю. Я его до конца не понимаю.
— Ты же с ним три года вместе.
— Всё равно — он загадка. Постоянно говорит то ли странные, то ли глупые вещи. У меня иногда голова идёт кругом.
— Это про что, например?
— Как-то раз он сказал, что ветер — это движение воздуха в горизонтальном направлении.
— Чего?
— Сулла думает, что когда воздух над землёй нагревается, то он поднимается, а на его место приходит холодный с земли. Вроде как это движение воздуха и будет ветром.
— А Аквилон? (бог ветра)
— Бог тут вроде как ни при чём.
— Глупость какая. Он у тебя совсем фантазёр!
— А я тебе про что. Уже и не удивляюсь его стихотворениям. За минуту может выдать новое. Естественно, мне хочется, чтобы он крепко стоял на земле. Сулла должен стремиться стать политиком, а не заниматься глупостями. Как об этом сказала, так он распсиховался.
— Так ты же всё правильно сказала. Чего Сулла бесится?
— Вроде как начал говорить, что я должна его принимать таким, какой он сейчас.
— То есть глупым пацаном?
— Именно. И вот скажи, не дурак ли?
— Дурак, но мужчины все глупы.
— Это да.
— Получается, Сулла теперь наш сосед. Неловко, наверное, будет.
— Наоборот, хорошо. Теперь я его точно подчиню. Он будет моим мужем, хоть и сам ещё об этом не знает!
Глава 8
«Допился» — именно это слово я произнёс вслух, когда узнал о кончине отца. Попытки привести его в чувство оказались тщетными, — получив спиртное в неограниченном количестве, он никак не мог остановиться в своём запое… Сегодня вокруг умершего мы стояли вчетвером: я, сестра с мужем и мачеха… Секунда поцеловала Луция Корнеллия, дабы убедиться, что тот умер наверняка, а после закрыла супругу глаза и громко несколько раз назвала его по имени…
Женская прислуга обмыла покойника горячей водой, а затем тело было отдано либитинариям (работникам, которые занимались организацией похорон в Древнем Риме). Как оказалось, похоронное бюро в Риме было на редкость профессиональным. В число либитинариев входили специалисты самого разного профиля: от людей, бальзамирующих труп, и до носильщиков, плакальщиц, флейтистов, трубачей и хористов. Отца намазали кедровым маслом, которое должно было «на века сохранить тело умершего от тления». После этого умершего одели в белую тогу и возложили на него гирлянды и венки из живых цветов. Умащённого и одетого покойника в атриуме поместили на парадное высокое ложе, отделанное слоновой костью.
Умерший лежал ногами к выходу, а в его рту находилась монета для уплаты Харону при переправе через Стикс (Харон — перевозчик душ умерших через реку Стикс в подземное царство мёртвых). Возле ложа стояли зажжённые свечи, курильницы с ароматами и канделябры со светильниками. Перед входной дверью дома была выставлена большая ветка кипариса, как знак того, что здесь кто-то умер…