— 5 тысяч денариев.
— Сколько?
— 5 тысяч, и смею заметить, что эти деньги являются наследством, полученным от моего отца. Я не могу рисковать такой суммой и доверяться устной договорённости. Пожалуй, мне придётся обратиться к другому аргентарию.
— Постой, молодой человек. Зачем же так «рубить сплеча»? Я просто предлагал самый удобный вариант для наших посетителей, но мы можем пойти тебе и навстречу, — заключим договор.
— Я слышал, что сейчас стандартная ставка по вкладам — 6 % годовых, и мне хотелось бы такие условия.
— Хм…Это тебе кто рассказал?
— Мои друзья — патриции. Я тоже из родовой знати.
— Ситуация становится яснее…Хорошо. Будет тебе стандартный договор.
После этой беседы довольно быстро составляется контракт на папирусе в двух экземплярах и в присутствии свидетеля мне предлагается его подписать.
— Давай, парень, ставь быстрее подпись. Итак, много времени прошло. Скоро очередь появится. Умеешь подписывать или помочь?
— Это шутка такая? — спрашиваю уже раздражённо. Попытки меня «развести» явно превышают все возможные пределы.
— Ты о чём?
— В договоре написано, что я отдаю на хранение 1000 денариев.
— Хм…Да, действительно. А ты, молодец, — увидел ошибку. Честно говоря, я даже не заметил. Сейчас исправим, — сказал банкир с чётким выражением недовольства на лице.
— Теперь всё правильно. Вот деньги. Пересчитайте.
— Сумма точная. С вами приятно иметь дело, молодой человек.
— До свидания.
— Всего хорошего, патриций Сулла Корнеллий!
Дом знатного патриция Гая Юлия Цезаря располагался на Палатине. В этом районе жили преимущественно богачи и аристократы Рима. И надо сказать, дом весьма соответствовал такому месту, — почти 1,5 тысячи квадратных метров на одну семью. Особняк внушал уважение даже своим размером, но и внутреннее устройство тоже не уступало внешнему. Дом богатый, но не роскошный, — так бы его охарактеризовала римская элита. Именно в эту виллу любила захаживать Секунда к своей подруге и по совместительству соседке Марции, жене Гая Юлия Цезаря.
— Здравствуй, моя дорогая. Сочувствую твоей утрате, — начала разговор, уютно расположившись на ложе в атриуме, хозяйка дома.
— Благодарю, Марция. Хотя мы оба с тобой знаем, что мой брак с Луцием Корнеллием был всего лишь формальностью.
— Надо же соблюдать приличие, — улыбнулась Марция.
— Сказать честно, эти недели брака меня здорово напрягали. Никогда не думала, что алкоголики могут быть настолько неприятны.
— Твои мучения закончены как, впрочем, и страдания бедного Луция.
— Брось, какие страдания. Как женился, так и не переставал праздновать. Многие о таком только и мечтают.
— А как похороны? Я замечу, траур тебе весьма к лицу.
— Кстати, да. К своему третьему вдовству всё-таки смогла подобрать достойный наряд.
— Сидит изумительно.
— Мне чёрный цвет всегда шёл. Жаль, в Риме он не очень популярен, — усмехнулась Секунда. — А похороны были, как всегда, муторными.
— Я слышала другое.
— Ты о чём?
— О речи на похоронах сына Луция, — Сулле. Говорят, он всех там шокировал.
— Было дело. Признаться, и сама под впечатлением. А кто тебе о Сулле рассказал?
— Гай Марий.
— Это тот бывший полководец, а ныне один из самых богатых людей Рима?
— Он самый.
— Что-то я раньше не замечала его в вашем доме.
— Он начал общаться с мужем совсем недавно. И сейчас я тебе уже могу сказать…
— Что сказать?
— Гай Марий планирует взять в жёны нашу дочь.
— Как это? Он ведь женат.
— Разведётся. Ему нужно породниться с нами, чтобы он смог претендовать на должность консула (высшая выборная должность в Древнем Риме). Гай Марий богат, но род его не столь древен, чтобы претендовать на роль первого человека в городе.
— И на ком он женится? На Юлилле, наверное?
— А вот и нет. На Юлии.
— Она вроде бы даже младше сестры, а ему уже под пятьдесят.
— Да брось, ты сама так выходила. Ведь знаешь, что тут главное не возраст.
— Что есть, то есть. Брак всегда стоит выше чувств, но в этом и его сила.
— К тому же Гая Мария можно понять. Юлилла, к сожалению, выросла настоящей разбойницей. В ней нет ни покорности, ни стремления угодить будущему мужу. Наш зять слишком хорошо разбирается в людях. Он нам и о Сулле интересные вещи рассказал. Признаться, я тоже удивилась.