Глава 14
Утро. Иду на встречу с Гаем Юлием Цезарем и заодно осмысливаю прошедшие события. Свою последнюю работу в таверне могу оценить на твёрдое «хорошо». Первоначально, конечно, сомнения были серьёзные. У меня ещё в прошлой жизни случалась паранойя. Бывало, то вдруг закрадётся мысль, что утюг забыл выключить или документы по работе не отправил…Поэтому решил сначала проверить свои подозрения. Фрикса я подкараулил вчера утром прямо по дороге на работу. А вот не надо было мне рассказывать, где живёшь, — сам виноват. Дальше заставил парня отойти со мной в укромное место и устроил ему допрос с пристрастием. Коллега на удивление «поплыл» быстро, а ведь раньше прямо-таки с пеной у рта доказывал, какой он гангстер… И в итоге прокололся, выложив от страха всё, что знал…Не готовилось бы на меня покушение, то я бы просто отдал ему 500 заранее подготовленных денариев в качестве извинений, а так… Да, преступный мир жесток, а мне приходится ему соответствовать… Затем пришлось бежать на рынок, покупать еды и питья, лить яд в вино (благо как настоящий профессионал таким добром запасся заранее), договариваться о времени поставки в таверну…Весь день был расписан по минутам, и нельзя было нигде ошибиться. Даже из гостиницы пришлось срочно съезжать, так как понимал, что с барахлом, которое награблю, туда возвращаться нельзя. Получилось не всё гладко, но терпимо. Была некоторая небрежность, и надо бы её разобрать…Хотя уже не успею, — вижу отца Юлиллы и стоящую рядом с ним охрану.
— Доброе утро, господин Гай Юлий Цезарь.
— Здравствуйте, молодой человек. Полагаю, вы — Сулла Корнеллий?
— Да, это я.
После этих слов Цезарь дал знак телохранителям отойти и взять нас в круг.
— Примите соболезнования. Госпожа Секунда была близкой подругой моей жены. Наша семья разделяет с вами горечь утраты.
— Благодарю, сенатор. Весьма тронут.
— Скажите, Сулла, зачем вы пригласили меня встретиться в парке? Могли бы зайти к нам в гости.
— Не совсем было бы удобно. Мачеха нас не представила друг другу, и так просто напрашиваться в гости я посчитал неуместным.
— Понятно. А что вы хотели мне сообщить? Почему написали, что от нашего разговора зависит карьера и жизнь моей семьи.
— Потому что так оно и есть. Вы знаете, сенатор, после внезапной гибели Секунды по непонятной причине основным подозреваемым в её отравлении назначили меня.
— Честно говоря, в первый раз слышу. Я не особо вникал в дело. Но думаю, что наши следственные органы весьма компетентны и вам нечего беспокоиться.
— Возможно, но мне такой подход, кажется, чрезмерно однобоким.
— Почему же? — спросил Гай Юлий с усмешкой.
— Полагаю, что вы знаете о наших отношениях с Юлиллой.
— Она мне как-то об этом поведала. Буду откровенен, мне не понравился данный факт. Без обид, молодой человек, но вы не совсем нашего круга.
— Полностью с вами согласен, господин Гай Юлий.
— Правда? На редкость трезво мыслите.
— Я сам был инициатором разрыва, поняв, какая пропасть нас разделяет, и смею уверить, что у нас с Юлиллой ничего не было.
— Рад слышать, но раз так, то не вижу никакой проблемы.
— Проблема есть. Ваша дочь отправляла мне письма, в которых содержатся прямые угрозы Секунде. Признаться, поначалу я не придал им значения, но в итоге происходит отравление мачехи в вашем доме.
— Это серьёзное обвинение, Сулла Корнеллий. Скажите, а у вас на руках эти письма?
— На встречу я принёс только одно из многих, в которых Юлилла грозится убийством. Остальные письма окажутся в руках у виднейших членов фракций Сената в случае моей смерти или внезапного исчезновения. Это может сильно навредить вашему политическому весу.
С невозмутимым лицом Цезарь просмотрел письмо и вернул его обратно.
— Интересная писанина. Вы полагаете, её воспримут серьёзно?
— Вполне.
— А почему бы вам не передать все письма следствию, а не разыгрывать весь этот ненужный спектакль с Сенатом.
— Сенатор, мы с вами оба понимаем, на кого работает квестор и почему он прибежал сразу ко мне.
— Голословное обвинение в адрес служащего может быть чреватым.
— Бросьте, какие обвинения. У нас с вами обычная беседа заинтересованных лиц.