Сезон дождей подошёл к концу. Снаряжение для предстоящего похода было готово. Сулла Корнеллий, казалось, был всюду. Если Марий считал себя великим стратегом и старался не опускаться до низового уровня, то его квестор выглядел противоположностью. Он следил, чтобы все распоряжения были составлены и переданы адресатам, латы смазаны и отполированы, мечи и кинжалы отточены, шлемы подбиты войлоком, а туники зачинены. Квестор наладил раздачу денег за службу и не ленился объяснять, как они отчисляются. Центурионы Суллы, которых он отбирал лично ещё в Риме, следили за своей сотней подчинённых так, словно те, были их семьёй. Это была странная армия, очень непохожая на те, что бывали прежде… В ней было всё по-другому, начиная от состава и заканчивая вооружением. Исчез даже традиционный щит. Его облегчённая версия была намного удобнее, и теперь он не бил солдат сзади по ногам. Пользуясь тем, что можно было вооружать армию централизованно, Сулла ввёл целый ряд новшеств, которые вроде бы и не так бросались в глаза, но сильно облегчали жизнь обычного легионера.
Вышедшие в поход колонны очень бы удивили римских фуражиров. Не было никакого огромного обоза. Легионеры шли со странными футлярами за спиной, вмещавшими все их нехитрое имущество: бритвенные принадлежности, походную посуду, флягу с водой, запас пищи на три дня, запасную тунику и носки. Груз не сильно давил на солдата. Помимо щита, привязанного за спиной чуть ниже прочего скарба, воин нёс меч в ножнах, а слева кинжал. На каждые восемь человек выделялся мул, груженный палаткой, копьями и запасом еды. Каждая центурия имела отдельную повозку с собственным запасным скарбом. Отряды солдат шли и распевали во всё горло песни. В центре колоны вышагивал Сулла и пел со всеми. Эту традицию он навязал случайно, но, как оказалось, она пришлась многим по духу…
Марий смотрел с лошади на шедшие ряды войск, удивлённо подняв брови. «Голодранцы остаются голодранцами даже в легионе», — только к такому заключению смог прийти консул, и на этом успокоился, перестав вникать в несуразности.
Армия шла в духе Мария. «Грабим каждый город и каждую деревню по дороге» — приказ консула был один. Убийства, изнасилования, грабежи превращали цветущие районы в выжженную местность. Всё это время Сулла кривился, но молчал и не выказывал гнева. Марий же был рад, что мог научить мужеству своего квестора, который перестал вести себя словно баба. Так, эти действия продолжались до тех пор, пока войско не подошло к горной крепости Малахит. Именно здесь, как сообщили Марию, лазутчики, хранились большие богатства. Консул и его легаты смотрели на стоящую перед ними огромную горную цитадель с открытыми ртами.
— Это что за дурь? — сказал легат Авл Манлий.
— Как такое вообще эти дикари умудрились построить? — вторил ему Марий. — Не вижу никакого способа вести осаду. Придётся обойти и продолжать грабить округу.
— Подождите, Гай Марий, — встрепенулся Сулла. — Мне кажется, вы рано сдаётесь.
— Рано? Ты же видишь, что цитадель невозможно взять. Тут надо нагнать в три раза больше войск и держать осаду пару лет, чтобы защитники сдохли от голода.
— К каждому замку есть свой ключ. Дайте мне три недели, и я найду выход.
— Квестор, ты много о себе думаешь. Перед тобой стоят легаты и говорят, что это невозможно, — вспылил Авл Манлий.
— Я не пытаюсь оспорить ваше видение. У меня нет такого военного опыта, как у вас.
— Тогда к чему это предложение? — начал злиться Марий.
— К тому, что порой я замечаю непрямые способы борьбы.
— Непрямые? Ерунда какая.
— Всего лишь три недели, Гай Марий. Многого не прошу. Со взятием этой крепости Югурта лишится своего единственного надёжного укрытия.
— У тебя неделя, Сулла Корнеллий. Неделя! Не желаю стоять дольше перед такой угрозой!