Поражение Гая Мария ошарашило Рим. Не успев до конца отпраздновать победу одного консула, граждане узнали о страшном поражении другого. Смятение охватило и Сенат. Враг был близко, а войск и времени мало…На экстренно созванном заседании, сенаторы вдруг поняли, что прежними методами врага не остановить. Нужны чрезвычайные меры…
Пока сенаторы пытались осознать, что им делать с надвигающейся катастрофой, я тоже решил не сидеть на месте. Рим под угрозой падения, и требовалось принимать неординарные шаги. Чтобы продавить нужное мне решение, необходимо найти самый слабый элемент в политической системе. И кажется, он проглядывался.
Сенатор Квинт Цецилий Метелл был крайне удивлён просьбой о встрече со стороны выскочки Суллы Корнеллия. «Какого Аида ему от меня надо, но отказать неудобно. Этот молокосос — мой коллега, и к тому же герой войны» — подобные рассуждения окончательно склонили его согласиться с приёмом.
— Добрый день, Квинт Цецилий Метелл!
— Здравствуйте, Сулла Корнеллий! Сказать честно, я несколько удивлён вашей просьбе о встрече. Ещё недавно вы были в лагере моих рьяных противников.
— Не преувеличивайте мою роль в вашем противостоянии с Гаем Марием. Я всего лишь действовал в интересах непосредственного начальника. Это стандартная практика в Риме. Вы должны и сами понимать. Когда-то Марий был под вашим покровительством.
— Он вам рассказал?
— Весь Сенат в курсе этих драматических отношений.
— Драматических?
— По-другому их и не охарактеризуешь. Здесь и взаимная любовь, и ненависть, перемешанная с предательством и продолжительной войной.
— Ха…ха…А вы мне нравитесь, Сулла Корнеллий. У вас не язык, а кинжал. Наша молодёжь не такая, — вы сильно отличаетесь.
— Надеюсь, только в лучшую сторону, сенатор.
— Так о чём хотели со мной побеседовать?
— О будущем Рима, разумеется, и нашей роли в нём.
— Будущее наше зыбко, молодой человек. Вы, наверное, знаете, что ряд крупных дельцов уже сворачивают операции в Риме. Есть обоснованные опасения падения «Вечного города». Войск мало, денег мало, врагов много, и никто не видит выхода.
— А что, если я предложу выход? И ваша роль здесь будет весьма значима.
— Чего? Выход? Готов послушать, — с плохо скрываемым скепсисом на лице, сказал политик.
— На заседании Сената вам необходимо будет предложить мою кандидатуру на должность диктатора.
— Чего? Ха…ха…ха…Диктатора? Ха…ха…Сейчас, конечно, не время для смеха, но удержаться не получилось. Что за глупость сморозили? Какой из вас диктатор? Только я подумал, что вы умны, а тут такое…Нет, молодёжь всё та же…
— Прошу отнестись серьёзнее. Понимаю, что моя кандидатура необычна. Но согласитесь, нынешнее положение дел требует принятия нестандартных действий. Только я один из всех командиров высшего ранга победил германцев, именно мне принадлежит заслуга концепции формирования и обучения новых легионов. У меня есть необходимый опыт и знания. Сейчас никто не хочет брать на себя ответственность по защите государства. И поэтому только я и могу спасти Рим!
Целую минуту Цецилий Метелл сидел с открытым ртом и молчал… Затем, выдохнув, он решился высказаться:
— Что-то в этом есть. Но ведь вам сколько? 23 года?
— Двадцать два.
— Юпитер, но даже консулами разрешено избираться в 41.
— Зато таких ограничений нет для диктатора.
— Подобное — всего лишь упущение в законах. Вы хоть понимаете, что диктаторов назначают при чрезвычайных обстоятельствах и сроком всего на полгода.
— Этого срока хватит.
— Допустим, но потребуется согласие консулов. Уверен, что ни Гай Марий, ни Лутаций Катулл не пойдут на такой шаг.
— Если они откажутся и не предложат альтернативы, то их карьера будет разрушена окончательно…
— Но Гай Марий? Вы с ним ведь теперь тоже не в ладах?
— Да, и именно поэтому он не сможет отказать. Может всплыть слишком много неприятных для него фактов.
— Хм…Только чтобы макнуть в грязь Мария, можно попробовать…
Глава 27
Стою в огромном и полностью забитом чиновниками, зале Сената. Сегодня — важный день. По предложению Квинта Цецилия Метелла Сенат выносит чрезвычайное постановление. Председатель собрания Гай Меммий обращается к первым лицам с традиционной в этих случаях формулой: «Пусть консулы примут меры, чтобы государство не претерпело ущерба». С мрачными лицами Гай Марий и Квинт Лутаций Катулл поочерёдно называют имя будущего диктатора — Суллы Корнелия. При практически гробовом молчании собрания председатель вводит меня в курс дела: