– Но Брест микропроцессоры пока не производит!
– А итальянцы этого не знают. А Светик на своем заводе клейма нужные поставит…
– Но почему средства на завод через задни… так странно выделять?
– Потому что иначе Минфин платежи просто не пропустит. Они же законы строго соблюдают… но республиканские премии – и только они – проходят без их контроля и одобрения, а я ей премию выписать права не имею, она у меня за зарплату работает.
– Понятно… а премия-то большая потребуется?
– Очень, – и я наконец позволила себе улыбнуться. – Примерно семьсот сорок тысяч.
– И вы ради этой… мелочи меня пригласили?!
– Петр Миронович, – с разговор вмешалась Лена, – это отнюдь не мелочь. Да, сумма небольшая в масштабах страны… но у нас есть определенные подозрения, что кое-кто будет очень стараться нам помешать наладить это производство. А вот кто именно… Возможно, Павел Анатольевич вам об этом и расскажет… потом, когда все уже заработает. И у вас в Гомеле, и у нас…
Глава 16
Итальянская компания «Оливетти» делала пишущие машинки, и делала их очень неплохо. К тому же делала она их очень много, и всегда старалась быть «на острие пишмашного прогресса». Поэтому когда в Европу хлынули советские бухгалтерские вычислительные машины, «Оливетти» в стороне не осталась. Потому что бухгалтерия – это овердофига всяческих бумаг, а поставляемые с
ЭВМ германские «Зоемтроны» печатали буквы на этой бумаге довольно медленно, примерно по десять штук в секунду и даже еще медленнее. А у итальянцев была серийная электрическая машинка, которая бумагу пачкать могла со скоростью уже в тысячу двести символов в минуту, причем пробелы в число символов не включались: там каретка просто перескакивала на большее расстояние, на пробеле не задерживаясь. И на многих пробелах подряд точно так же не задерживаясь, а ведь бухгалтерские таблицы на три четверти из пробелов и состоят, так что «Оливетти» по факту обгоняла немцев практически впятеро.
Правда, чтобы она так обгоняла, инженерам итальянской компании пришлось существенно поработать над интерфейсом клавиатуры (через который доработанные машинки к компу теперь подключались), и в процессе ковыряния с компом у кого-то из этих инженеров возникла идея превращения машинки в самостоятельный «текстовый процессор». И идею эту они воплотили, через заднее неприличное место воплотили, вытащив необходимые для процессора микросхемы из купленного в магазине компа. Но комп в сборе – игрушка очень недешевая, так что руководство «Оливетти» начало закидывать удочки на предмет продажи им нужных комплектующих россыпью. Однако сотрудники «Внешторга» стояли непокобелимо и за деньги буржуям микросхемы продавать отказывались. И за пишущие машинки отказывались, ибо нечего советского бухгалтера иностранщиной запугивать, тем более что в советских бухгалтериях вообще почти везде строчные принтеры уже стояли. Но все же во «Внешторге» люди сидели глубоко разумные и итальянцам сделали намек, а те его поняли…
Итальянская компания «Оливетти» делала пишущие машинки, и делала их очень хорошо. А чтобы делать лучшие в мире пишущие машинки, они для своих заводов сами и станки делали, тоже в чем-то лучшие в мире. У них даже собственное станочное производство имелось – но вот на сторону они свои станки не продавали. Потому что эти станки позволяли делать лучшие в мире пишущие машинки – и больше ничего, поскольку были эти станки очень «узко специализированные». Но фокус заключался в том, что они, собственно, не с нуля станки делали, а просто станки других станкостроителей аккуратно «допиливали» под свои нужды, и «допиливали» они станки, которые покупали буквально по всему миру. Ну а весь мир им любые станки продавал: компания-то была сугубо капиталистической из капиталистической страны, входящей в НАТО, так что ограничений на поставку оборудования им не было. И руководство «Оливетти», правильно восприняв намеки наших «Внешторговцев», предложили простую сделку. Особо, правда, оговорив то, что никто об этой сделке узнать не должен, так как в противном случае им уже никто ничего продавать не станет.
Понятно, что в СССР никто рекламировать подобную сделку в прессе и не собирался, однако на пути ее реализации возникли «определенные препятствия». Понятно, что проще всего станки можно было спрятать где-нибудь на заводах Средмаша – но товарищ Славский – Средмашевский министр – уперся как баран и заявил, что «в его закрытых городах посторонних предприятий не будет». То есть он решил станочки себе прибрать – но товарища Патоличева такое желание не порадовало. Потому что Николай Семенович очень хорошо представлял себе, как производство станков с ЧПУ отразится на всей советской промышленности, но так же хорошо понимал, что у Славского получить детали для обновляющегося (пока лишь в мечтах) Гомельского завода не выйдет. Других именно «полностью закрытых городов» в стране не было, так что остался лишь вариант станки разместить в «специальных районах», подчиняющихся КПТ – точнее, лишь в одном из них, где «закрытость» была не хуже, чем у советских атомщиков. Но и здесь оказалась засада, причем ну уж очень засадная: сотрудники ведомства Павла Анатольевича выяснили, что информация о любых безналичных платежах между министерствами СССР каким-то образом утекает в закордонье, но пока не выяснили даже точное место утечки: это мог быть Госбанк, Минфин или тот же Госплан. И во всех этих местах назначение денежных переводов было известно.