Так что я была даже рада, что у Королева с «Союзом» (то есть с «Рассветом») дела шли даже быстрее, чем в моей прошлой истории, но глупо терять готовую уже (почти готовую) орбитальную станцию мне тоже очень не хотелось. Так что в начале февраля я, собрав все нужные документы, отправилась в гости к Николаю Семеновичу.
– Светик, ну и что ты мне принесла? Если ты думаешь, что у меня где-то под столом или в тумбочке спрятаны три ракеты…
– Я так не думаю, но убеждена, что хранить полсотни ракет в качестве боевого резерва смысла чуть меньше чем нисколько. Полностью собранную ракету только к старту подготовить быстрее чем за сутки невозможно, так что если «а вдруг война», то они нам точно уже нужны не будут. А вот новые ракеты Янгеля и Челомея как раз на такой неприятный случай нам и пригодятся – но еще больше нам пригодятся орбитальные станции, которые за супостатам помогут очень внимательно приглядывать и такого случая помогут не допустить.
– Но ракеты стоят немало…
– А я на этом как раз собираюсь побольше денежек заработать, причем денежки у супостата и выгрести, чтобы им было не на что свои козни против СССР строить. Сейчас мои инженеры приступили к изготовлению специального оборудования, с помощью которого в невесомости они будут делать монокристаллы того же арсенида галлия. Или фосфида галлия – и из одного такого кристалла весом в килограмм я смогу изготовить сто тысяч микросхем.
– А сейчас ты их из чего делаешь?
– Сейчас я из делаю из кристаллов, которые изготавливаются при земном притяжении, и пока заводы из них получают только двадцать процентов годных. Потому что при земной тяжести внутри получаются всякие вредные дислокации, глазу незаметные, но микросхему исподтишка портящие. А в космосе мы получим кристаллы без дислокаций, и выход годных вырастет до девяноста-девяноста пяти процентов.
– Ты по процентам уверена?
– Абсолютно.
– Можешь дальше не продолжать, я все понял и даже осознал. Но сам я приказ снять ракеты с боевого дежурства…
– Поэтому я предлагаю вам сейчас пойти вместе со мной к Пантелеймону Кондратьевичу: я там рядом постою и глазками полупаю, а вы ему про девяносто процентов годных расскажете. А после этого мы уже всей толпой зайдем в Николаю Александровичу и из него постановление, так вам необходимое, выбьем.
– Мне необходимое?! Хотя ты пожалуй и права. Ну чего сидишь, поехали к Пантелеймону!
Постановлений за подписью Булганина в результате вышло три: о снятии с вооружения ракет Р-7, об ускорении испытаний космических кораблей «Рассвет» и о запуске в производство ракет Челомея УР-200 «в орбитальном варианте». А под шумок уже и Николай Семенович сам (в рамках имеющихся у него полномочий) выдал постановление об «ускоренной разработке» семейства ракет УР-100. Ну а так как избытка средств у страны не было, тем же постановлением он впятеро сократил финансирование программы Н-1…
Василий Степанович, вернувшись из Москвы, занялся реализацией намеченных им самим планов. Его очень удивило, как к его предложениям отнеслась Председатель Комитета: она просто поинтересовалась, сколько средств ему потребуется для того, чтобы все сделать и какое не самое простое оборудование ей придется для этого доставать. Причем сразу несколько его идей «отвергла», но настолько своеобразно… Например, отвергла идею обеспечить новую мебельную фабрику давно уже проверенными в работе станками, а вместо них предложила поставить станки частью шведские, а в дальнейшем вообще новейшие станки с ЧПУ к ним добавить:
– Василий Семенович, – все же она упорно называла его «настоящим» именем – шведские станки для деревообработки во всем мире считаются лучшими, так зачем же нам на новый завод ставить старье, которое заведомо хуже?
– Зато они советские!
– Ну да… вот только советские люди, делая эти устаревшие станки, не сделают что-то более современное – а у нас, как вы и сами прекрасно знаете, рабочих по всех отраслях не хватает, и особенно не хватает в станкостроении. Но так как Комитет сейчас стране приносит довольно много валюты, эту валюту мы можем, мы должны немедленно тратить для обеспечения своих, советских рабочих самым современным оборудованием чтобы у них росла производительность труда и тем самым сокращался дефицит профессионалов. Если с этим станком рабочий может сделать продукции вдвое больше, то значит, рабочих на заводе потребуется вдвое меньше.