— Вы понравились моим девочкам. — С ещё одной неожиданной темы возобновил нашу беседу дорниец, вернув себе добрый нрав… или успешно сделав вид, что вернул. — Тиена и вовсе в восторге, только Вас и обсуждают, выпрашивая у вашей жены подробности и детали… будьте осмотрительны, лорд Ренли — дорнийки имеют жуткую привычку добиваться желаемого.
— И Вы так просто к этому относитесь? — С трудом выдавил из себя фразу, не ожидая такого резкого захода. Особенно относительно Аши.
— Это их жизнь, лорд Ренли. — Оберин лишь пожал плечами на мой вопрос. — В этом мире так мало радости и я дал им всё, чтобы они справились с её трудностями. В обиду они себя не дадут…
«А меня?» — чуть было не воскликнул, но сдержался.
В этот момент наш разговор оказался прерван счастливой и извозюканной в грязи и листве Ашей, что на полном ходу приближалась к нам, одной рукой придерживая притороченную к крупу и заливающую его кровью среднюю тушку кабанчика. По ходу, меня вновь будут уговаривать на шашлык.
Впрочем, сам виноват, новатор хренов…
Интерлюдия V
Арианна, сколько себя помнила, завидовала кузинам. Не их мнимой воле, свободным нравам, яркой внешности или пылкости характера. Нет, о чём о чём, а принцесса мечтала о любви, не платонической, а… семейной. Всегда с трепетом, грустью и белой завистью она наблюдала, как Оберин печётся, милуется и обучает своих дочерей. Наставляет по жизни, поддерживает в печали, помогает в трудностях и радуется успехам. Сама Арианна, любви отца и матери, так и не познала.
Её мать, леди Мелларио Мартелл, покинула Дорн более пяти лет назад, вернувшись в свой родной Норвос и оставив позади не столько Дорн, сколько своих детей и в первую очередь Арианну, так остро нуждавшуюся в её поддержке и наставлении. Отец же… принц Доран, обладая крайне закрытым нелюдимым характером, усугублённым подлой и неизлечимой болезнью, был крайне далёк от своих детей, намеренно или нет, но отстранившись от них. В таких обстоятельствах юная принцесса при живых родителях чувствовала себя сиротой.
Но время, насколько это возможно, лечит и примиряет, и Арианна нашла отдушину в своих кузинах, в мелких интригах и шалостях, бесконечно вьющихся в Солнечном Копье. Девушка достаточно рано поняла, что красива и привлекательна, чем в скором времени, — не без помощи и подсказок кузин, — научилась беззастенчиво пользоваться, оттачивая свои навыки. Жизнь шла своим чередом: фавориты, фаворитки, забавы (в том числе и плотские), игры и непростое вдумчивое обучение у учителей, подобранных отцом и дядей. Новые встречи и знакомства. Поклонники и воздыхатели. Турниры на именины, и тайные ночные дуэли за её сердце и расположение. Жизнь била ключом и казалась безоблачной и лёгкой в окружении богатства и всеобщего восхищения.
Однако первые буревестники будущих тревог не заставили себя долго ждать. Девушке исполнилось шестнадцать — настала пора помолвок и сватовства, которую Арианна ждала с нетерпением, предвосхищая сюжеты из сказок о любви, верности и чести, принцах и принцессах. Как это сочеталось с цинизмом и умением выворачивать чужие светлые чувства в маленькие трагедии и персональные забавы? Легко и изящно, ибо в шестнадцать лет и не такое возможно. Но прельщала её и мысль, далёкая от красивых сказок. В конце концов, замужество сулило наследнице Солнечного Копья известную толику подлинной свободы… и, может быть, даже власти. Отец, прежде чем окончательно удалиться в Водные Сады, официально назначил своей соправительницей Арианну, но реальные рычаги власти, влияния и авторитета остались в руках дяди Оберина, который хоть мягко, но настойчиво не позволял девушке углубляться в «скучные» дела, оставив ей хоть и яркие, но лишь представительские функции.
Брак, в случае Арианны, закреплял и гарантировал её права как наследницы и соправительницы, возвышая и усиливая. А в том, что Арианне удастся беззастенчиво вертеть будущим мужем, девушка нисколько не сомневалась — за свою юность она вдоволь отточила свои навыки и методы убеждения. Принцесса уже видела себя во главе Дорна, в счастливом браке и в окружении верных людей. И какими же сильными были душевное опустошение, уныние, тоска и тихая злость, когда отец стал свозить в Солнечное Копьё немощных стариков всем, кроме неё, словно на потеху.
Арианне приходилось их встречать, мило улыбаться, смеяться над их глупыми стариковскими шутками, развлекать, сидеть за одним столом, слушая стенания о былом и славном. Это оскорбительное унижение длилось почти до её двадцатилетия. Ни отец, ни дядя и слышать не хотели Арианну, её доводы, мысли и тем более желания, словно её мнение не существенно… словно она для них не существенна. Именно тогда, в тихие бессонные ночи в разуме девушки стали зарождаться мрачные мысли о том, что отец не желает видеть Арианну своей наследницей. Под светом луны хорошо известные факты и обстоятельства приобретали совсем другие оттенки.