– Ты ещё и замуж выйдешь, а нас лихом не поминай.
– Я вас никогда не забуду, спасибо!
Она возвращалась домой к родителям. Устала Оля: жарко, идти ещё далеко, а сил нет. Села у дороги, плачет. А дочка слёзы вытирает, жалеет. Бросила узелок, правду говорят: «В дороге и нитка тянет». Прижала Нину к себе, идёт дальше. «Всё, сейчас упаду, надо отдохнуть».
Посадила Нину на поляну, а кругом такая красота, огоньки цветут, на берёзках изумрудные листочки распустились, птицы поют не смолкая. Захотелось облегчения, и задумала Оля грешное дело - дочку оставить. Посадила Нину на траву и быстрыми шагами пошла прочь. Сделала несколько шагов, обернулась, а дочка руки к ней тянет и улыбается. Сердце замерло от ужаса: неужели она способна на это? Вернулась, обняла малышку:
– Умрём, так вместе.
Бросила узелок с вещами, в дорогу взяла только самое дорогое сокровище - своего ребёнка. Прошла ещё немного, увидела подводу. А в ней её ученик ехал.
- Ты что, девка, добром разбрасываешься, - подал платок, - садись, подвезу.
Посадил учительницу на телегу с малышкой и довёз до станции. Там Оля встретила Саню, родственника из деревни. Так они, где пешком, где попутными обозами, добрались до деревни. Нину несли по очереди.
Как только Оля переступила порог дома, мать обняла дочь, заплакала:
– Всё сердце за тебя изболелось. Должно быть, не сладко у чужих людей?
– Я навсегда, мама.
И рассказала о том, что с ней произошло. Натопила Татьяна баню, накупала малышку, дочку. А вечером, смазывая разбитые ноги Ольги, сказала:
– Ничего, доченька, будешь трудиться, Нина с Людой вырастут вместе, не горюй.
Как только Антон узнал, что вернулась его любимица, поспешил домой.
– Здесь тебя всегда любят и ждут. Добро пожаловать, Оленька, – только и произнёс.
Обнял дочку, поцеловал внучку. И обратился ко всем:
- Нечего горевать, пусть Яша плачет, он потерял, а мы нашли. Правда, Таня?
Отлегло на душе у Оли, поддержали её родители, не стали укорять, что ослушалась.
Да только Лизе, сестре Татьяны, неймётся, прибежала, ругается:
– Как это так? Родила, явилась. С какими глазами?
Татьяна вступилась за дочь:
- Вот и бумага есть, что замужем была.
– А по мне все, кто невенчанные, - грешники.
Тут вмешался Антон:
- Ты, Елизавета, брось, выйдет ещё Оля замуж, а ты нос не суй, куда не следует. А то смотрите, прокурор нашёлся.
Елизавета Нину невзлюбила сразу. Девочка это чувствовала и, как только та приходила в гости, пряталась.
Надо сказать, что, когда Оля приехала к родителям, в дом стал чаще приходить Афанасий, который любил Ольгу безответной любовью с детства. Он играл с Ниной, приносил сладости, самодельные игрушки, они очень друг к другу привязались. Он всего на год старше Оли, но стеснялся её, отношения у них не складывались, хотя парень надеялся.
За год перед войной объявился Яков. Купил платок, конфет, пришёл, молчит. Оля в городе на работе. А Афанасий, когда узнал, что приехал муж Оли, прибежал к ним весь мокрый (дождь лил, как из ведра). Нина, спрятавшись от Якова на полатях, как только увидела его, закричала:
– Папочка пришёл! – попросилась на руки, обняла.
Когда вернулась Ольга, разговора не получилось. Она не знала, что говорить, а Яков молчал. Посидели немного, наконец гость выдавил из себя:
– Я за тобой, Оля, за дочкой, родители сказали без тебя не возвращаться, и мне без тебя жизни нет.
Воцарилась тишина. Вдруг маленькая Нина, которой исполнилось тогда три года, закричала:
– Да что же ты, мамочка, вот же мой папа, вот, со мной.
Прижалась всем тельцем к Афанасию. Как поняла, что её хотят разлучить с ним, остается загадкой. И Оля, услышав крик дочери, как будто проснувшись от тяжкого сна, подумала: «Кого любила? Человека, который бросил с ребёнком выживать? А Афанасий замечательный, трудолюбивый, добрый, дочка папой зовет, почему его не замечала»?
Вмиг будто пелена с глаз сошла, сказала, посмотрев на Афанасия:
– Дочка, никуда мы от папы не уедем, не печалься.
Увидев, как посветлело лицо обрадованного её словами Афанасия, Яков встал и, не попрощавшись, ушёл. На следующий день Фоня привел свою любимую с дочкой к матери.
- Береги своё счастье, сынок, от беды, от нужды и от худой молвы, – сказала мать. – Верно, говорят, что чужих детей не бывает, и незнамо, кто нашу старость согреет.
Она благословила детей старой иконой «Спаса». Через неделю присмотрели домик около Олиных родителей, да и перешли туда жить. Афанасий сразу сказал:
– Оля, не хочу, чтоб жизнь мы начали с обмана: по документам ты жена Якова. Поедем, возьми развод и зарегистрируемся.
И в конце лета поехали они в деревню, чтобы решить этот вопрос. Увидев жену, Яша обрадовался, но, когда в дом вошёл её защитник, понял - это всё. Мать Якова зачем - то всю дорогу шла за ними. В поссовете, где Оля написала заявление на развод, председатель пригласил молодых на работу в колхоз. Немногословная Прасковья Фиронова, теперь уже бывшая свекровь, вдруг разволновалась:
– Неужто советы семьи разрушают?
– Да не советы разрушают семьи. Это вы чуть невестку с дитём голодом да работой не заморили. После этого ни одна девушка из деревни за Якова не пойдёт. Вот тебе только сейчас семья сына дорога стала. Как теперь дочку твою Нюру в доме мужа привечают, поняла? Каким горьким хлебом невестку кормила? Что посеешь, то и пожнёшь. А надо сказать, раньше все знали, что невестку нельзя обижать, жену сына берегут. Невестка - хранительница фамилии и продолжение рода.
Развели их быстро. Что уж хотела Прасковья, так и не поняли, она ушла. Когда вышли молодые, кто из любопытства, кто с добрыми намерениями стояли у ворот. Подходили, здоровались, желали Оле счастья. Для чего Яков пошёл провожать, никто не узнает. Уже далеко отошли, а он идёт рядом и молчит. Оля с Афанасием переговариваются. Почувствовав себя совсем лишним, Яков остановился и долго стоял, пока не скрылись влюблённые за поворотом.
А на следующий год началась война, которая сделала все эти передряги несущественными. Все объединились перед страшным врагом. Не стало ни правых, ни виноватых, а выросло то великое, огромное противостояние, называемое народом, с вечным несокрушимым «Мы».