Поэтому весной все строительство в Амурской Василий остановил, в пожарном порядке стал строить верфь на Шилкинском заводе и дальше развивать Горбицу.
— Получается, что вы поспешили с Амурской, — констатировал я, выслушав эту часть доклада Яна. — Сразу три крупных опорных пункта в такой глуши строить слишком жирно. Золотые они в буквальном смысле получаются.
Ян загадочно улыбнулся и оглянувшись по сторонам, продолжил понизив голос.
— Немного не так. Верфь Шилкинский завода будет строить всякую мелочь, без неё дорогу построить очень сложно. Реально для многих грузов путь от самого Нерчинска только по воде. Завод в Амурской будет строить пароходы и то, что покрупнее для сплавов по Амуру. А Горбицу по любому придется развивать.
Ян еще раз оглянулся и неожиданно достал из кармана небольшой золотой самородок.
— Это Василий Алексеевич прислал чтобы мне не быть голословным. На реке Горбице точно есть золото. Кроме него это знают трое наших казаков-староверов, а я решил пока молчать до вашего приезда, — Ян протянул мне самородок и я несколько растерянно взял его.
Золото как золото, самородки я уже видел и держал в руках не однократно. Но этот небольшой кусочек драгоценного желтого металла изумил меня в первую очередь неожиданностью своего появления.
Нелегкая заносила меня в этих только в Нерчинск, да и то однажды. А всякие Сретенски и прочее по Шилки и Аргуни я знал только понаслышке да и то только благодаря артисту Виталию Соломину.
Мне он очень нравился и я несколько раз смотрел фильм «Даурия», где младший Соломин играет главного героя — Романа Улыбина. После этого я кое-что прочитал по истории забайкальского казачества, а затем в процессе жизни при случае свои знания освежал и иногда пополнял.
Но сейчас мне предстояло не шуточная задача — сообразить откуда это золотишко.
Ян молча стоял рядом и немного растерянно смотрел на меня. Он явно не ожидал, что этот самородок повергнет светлейшего князя в такое смятение.
Взяв себя в руки, я протянул самородок Ян и спросил:
— Кроме самородка Василий Алексеевич еще что-нибудь прислал?
— Составленные им самолично карты и описания. Они в сейфе в моем кабинете, — естественно Ян с собой всё это таскать не будет и нам пора заканчивать прогулку на свежем воздухе и следовать в компанейский дом. Там меня возможно ждут еще какие-нибудь интересности.
— Почта с Охотска давно приходила? — спросил я когда мы спустились с моста в сторону Компанейской Слободы.
— Неделю назад, — коротко ответил Ян, а потом добавил. — Я не вскрывал, на конверте надпись, не вскрывать, лично в руки светлейшему князю Алексею Андреевичу.
— Тем более надо поспешить, — в этот момент я увидел одного из наших казаков быстрой рысью спешащего к нам.
Не спешиваясь, он козырнул и доложил.
— Ваша светлость, Иван Васильевич просят вас поспешить. Из Петербурга прибыли фельдъегеря с важным письмом.
С очередными фельдъгерями мы разминулись буквально на пару верст.
Они мчались по прямой старой дороге в Иркутск, а мы свернули на уже построенный новый участок почтового тракта ведущий к мосту через Иркут.
Мне сначала хотелось ознакомиться с делами компании и лишь затем приступить к официозу, встречи и общению с властями генерал-губернаторства.
Но планы пришлось резко поменять.
Пока я необычайно медленно тащился по сибирским просторам в Петербурге что-то произошло и фельдъегеря привезли в Иркутск очередные императорские повеления, а для меня лично опять письмо генерала Бенкендорфа.
В нем он снова в стиле чрезвычайно любезнейшем изложил всё, чем наш Государь Император решил «порадовать» своих подданных на бескрайних просторах Восточно-Сибирского генерал-губернаторства.
Назначенный меньше года назад нынешний генерал-губернатор генерал-майор Броневский Семен Богданович, произведен в генерал-лейтенанты и назначен сенатором. В Петербург ему велено отбыть после передачи дел новому генерал-губернатору.
Прочитав фамилию нового генерал-губернатора и командующего войсками Восточной Сибири, уже утверждённого в этой должности одновременно с производством в чин генерала от кавалерии, я от удивления чуть не выронил письмо.
Новым генерал-губернатором Восточной Сибири утвержден наш с Иваном Васильевичем старый знакомый Платон Яковлевич Антонов.
После нашего варшавского знакомства он славно повоевал на Балканах, затем в Польше и на Кавказе. Турецкая война сделала его генерал-майором, а на Кавказе он был произведен в генерал-лейтенанты и вот теперь в генералы от кавалерии.