В Чите мы, к моему большому удивлению, были двадцать второго сентября. И это, на мой взгляд, был настоящий подвиг для некоторых наших участников.
Реально на своих ногах, в буквальном смысле, остались казаки во главе с командиром Авдеем Серовым, полковник Осипов с тремя офицерами и я со своим вернейшим и надежнейшим сопровождением.
Господа-инженеры, однокашники братьев Петровых, тоже, можно сказать, входили в наши железные ряды, но когда мы въехали на территорию Читинского подворья, они с трудом держались в седлах. Их тут же осмотрел один из врачей нашего компанейского госпиталя.
Ничего страшного он не нашел. Господам инженерам помогли переодеться, накормили, напоили и спать уложили. Естественно, после осмотра они получили какое-то количество эликсира жизни от доктора Бакатина.
У меня лично болело все тело, ноги были просто налиты свинцом, и был момент, когда мне показалось, что я сам не смогу покинуть седло или даже вообще вывалюсь из него.
Но, собрав последние силы, я сам спешился и отдал поводья подбежавшему местному казаку, после чего осмотрелся по сторонам.
Все, кроме господ инженеров, которых подбежавшие служащие подворья снимали с седел, спешились самостоятельно. Полковник Осипов, Иван Васильевич, Петр, Архип, Тимофей, Авдей, половина его казаков и все кандидаты в пластуны были действительно железными людьми.
Никакой усталости в движениях и голосах, только небритость и немного грязное и помятое обмундирование выдавали их.
Казаки сами распрягли своих лошадей и отвели в выделенные им стойла. У остальных лошадей забрали служащие подворья.
За моим скакуном взялся присмотреть Авдей, отдав свою лошадь кому-то из казаков полусотни.
Несколько лет назад в Чите, ее правда тогда называли Читинским острогом, в буквальном смысле кипела жизнь. Здесь проживало и несло службу несколько сотен человек.
Все дело было в том, что в течение трех лет, с 1827-го по 1830-й, Читинский острог был основным местом тюремного содержания декабристов. Через него прошло восемьдесят пять господ революционеров.
В остроге появился комендант в лице целого генерала с кучей офицеров и настоящей воинской командой.
До появления этой публики в остроге и слободе было сорок пять домов, ветхая деревянная церковь и горное комиссионерство с принадлежащими ему двумя магазинами — провиантским и соляным.
Для государевых нужд был построен обнесенный бревенчатым частоколом тюремный острог на холме с высокими и местами обрывистыми берегами, посредине которого стоит старая, уже достаточно ветхая Михайло-Архангельская церковь.
По соседству с тюремным острогом для коменданта на террасовом берегу реки Читинки была построена усадьба с небольшим садом и зверинцем на речном острове, где за оградой содержались олени и дикие козы.
Женщинам, прибывшим в острог вслед за декабристами, разрешили рядом с тюремным острогом построить дома и завести большие огороды.
В 1830 году всех обитателей тюремного острога отправили в Петровский Завод. Следом за ними из острога убыли их жены, тюремное начальство и воинская команда.
Селение совершенно опустело, и когда тут появился Василий Алексеевич Петров, его встретили управляющий Читинской волостью Петр Федорович Кропачев с двумя своими канцеляристами, два купца, настоятель Михайло-Архангельской церкви отец Федор Титов и только что вышедший на пенсию управляющий волостью Семен Иванович Смольянинов, прослуживший здесь больше тридцати лет.
Окрестным крестьянам здесь селиться было запрещено, но рядом с острогом была слобода, жители которой были горнозаводскими крестьянами Нерчинского горного округа.
Острог и слободу разделял овраг, который носил многозначительное имя Чертов, так как многочисленные попытки его засыпать терпели фиаско.
Главной и единственной знаменитостью Читы была одна из смольяниновских дочерей — красавица и умница Аполлинария. У нее состоялся любовный роман со ссыльно-каторжным Дмитрием Завалишиным, оказавшемся на каторге по своей дури и доносу младшего брата Ипполита, тоже, кстати, сейчас находящегося на каторге.
Влюбленные расстались пять лет назад, красавица Аполлинария ждет любимого и пишет письма, он ей отвечает и обещает жениться.
Все переменилось в мгновение ока. Василий Алексеевич, конечно, согласился с моим мнением, когда приехал сюда, и сразу же распорядился начать строить здесь будущий центр Забайкалья.
Управляющий Читинской волостью Петр Федорович Кропачев ему очень понравился и остался на своем посту, возглавив развернувшееся строительство.