В будущем, когда дорога дойдет до верховьев Аргуни, по мере возможности надо будет вести её на запад тоже вдоль русской границы: южнее реки Онон до Кяхты.
В Горбице необходимо построить мост через Шилку и от него начать строить дорогу до Аргуни.
А третья дорога — это дело будущего. Она должна пройти так, как её проложили в моем прошлом будущем.
Из Читы почти строго на восток, севернее существующей дороги на Нерчинск, с выходом на реки Урюм и Амазар, а затем на восток, севернее Амура.
Железная дорога должна из Читы дойти до Нерчинска или Сретенска, а затем уйти на север и идти параллельно третьей трактовой на восток.
Эту схему дорог я тут же нарисовал на карте, составленной Василием.
Он несколько минут внимательно разглядывал проложенные мною маршруты, а затем предложил, как это осуществить.
— За пару месяцев разберемся с Нерчинскими заводами, и после этого начнем имеющимися силами сразу же строить дорогу вдоль Аргуни.
Высказав всё предложение, Василий замолчал, ожидая моего решения.
— Хорошо, Василий Алексеевич, согласен.
Одно дело тет-а-тет, например, в кабинете во время задушевной беседы или в чисто домашней обстановке обращаться по имени, как когда-то в детстве, но публично на людях лучше по имени-отчеству.
Поэтому, пару раз споткнувшись, я вернулся к обращению уже привычным образом и стал называть Василия по имени-отчеству. Ему, похоже, так тоже комфортнее.
— А теперь расскажи-ка нам, как решилось всё с купцами Кандинскими.
Про беспредел, устроенный знаменитыми сибирскими бандитами, успевшими стать добропорядочными нерчинскозаводскими купцами, я хорошо знал и еще, когда только собирался отправлять своих друзей детства в эти даля, навел справки.
Все мои предположения подтвердились. Эти господа действительно существуют, и действительно всё Забайкалье погрязло в долгах у них. У них уже обширные связи в российской власти, которая многочисленные жалобы на купеческий произвол игнорируют.
Но реальная картина, которую застал в Забайкалье Василий, оказалась еще ужаснее.
Бандитский клан опутал долговыми сетями половину Забайкалья и контролировал чуть ли не весь бизнес Забайкалья. Нерчинские заводы были вотчиной Кандинских, здесь они были абсолютными хозяевами. Особенно страдали местные охотники, которые вынуждены были брать у них ссуды под завышенный процент. Неустойки были чудовищные, и ценную пушнину Кандинские получали даром.
Местные и многие губернские чиновники были у них на содержании, а многочисленные представители третьего поколения рода успешно начали жениться и выходить замуж за представителей богатых купеческих семей Сибири и уже присматривались к столицам.
Те же декабристы были без ума от этих негодяев, которые постарались устроить им комфортную жизнь на государевой каторге. Это, кстати, еще больше ухудшило мое отношение к обеим сторонам этой истории.
Василий быстро понял, что с этими господами нашей компании и ему лично не по пути, а глава Кандинских, Хрисанф Петрович, однажды предложил моему другу детства во избежание чего-нибудь плохого покинуть Забайкалье.
Василий на рожон не полез и уехал в Иркутск. Торжествующий Кандинский месяц ходил гоголем, всем своим видом и действиями показывая, что он настоящий хозяин Забайкалья.
Но Василий вскоре вернулся с компанией иркутского вице-губернатора и ротой солдат. И в одно прекрасное утро дом главы семейства «1-й гильдии купца и потомственного почетного гражданина города Нерчинска» Хрисанфа Петровича Кандинского в селе Бянкино, около Нерчинска, являвшийся штаб-квартирой Кандинских, был оцеплен солдатами. Ревизоры, получившие строгие инструкции, засели за работу. Штраф Кандинским за укрытие налогов оказался огромен. Следующим шагом было озвученное решение генерал-губернатора «не признавать долги свыше 10 ₽ 50 к., не зафиксированные документально».
Это был хитроумный и очень верный со стороны Василия ход — ни долговых расписок, ни практики письменного оформления взятого кредита в целом Сибирь еще не знала. И в итоге все бесписьменные и явно кабальные сделки Кандинских были объявлены противозаконными.
Глава 21
Преступная империя рода Кандинских рухнула в одночасье, произведя подлинный фурор в Иркутской губернии и показав, что за новыми людьми, прибывшими недавно из Петербурга, стоит настоящая власть.