Слишком много денег. Слишком много задач. И слишком мало времени.
Я закрыла ноутбук и выдохнула:
— Сперва поговорю с друзьями. Может, они подскажут, кому можно доверять.
---
Я быстро натянула джинсы и направилась в кафе. По дороге заглянула в витрину ювелирного. И… замерла.
Вот оно — ожерелье моей мечты.
Без камней, тонкое, как морозный узор. Из белого золота и платины. На манекене оно сияло словно паутина. Эксклюзив. Не продаётся. Просто для красоты. Я любовалась им каждый день. И сейчас — снова задержалась взглядом. Но пошла дальше.
Юля пришла вовремя. Как всегда.
Пунктуальность, как она говорила, правит высшим светом.
— Я уже два коктейля выпила, — смеюсь. — Но заказала нам латте и пирожные, как договаривались. Не бухать, а латте — помнишь?
Она улыбнулась. Мы сидели, пили кофе. И я ей всё рассказала. Без утайки. До самого конца.
Глава 4.
Глава 4. Договоры и объединение друзей
За дверью, как мы и договаривались, меня уже ждали трое представителей по продаже земли сразу от нескольких ведомств. Один из них, судя по национальной шапочке и локонам пейсов, был от ведомства господина Шпака. Двое других, не менее колоритные, выделялись дорогущими костюмами и туфлями минимум за две тысячи долларов.
Я вежливо пропустила их в комнату, где после нашего вчерашнего сабантуя уже было идеально чисто. Юля, хозяйка положения, убрала стул и сидела во главе стола в уверенной позе. Вот у кого надо учиться вести деловые переговоры — твёрдое лицо, спокойная уверенность, будто резаное замороженное масло.
Они задержались в дверях на секунду, а затем расселись по краям стола. После короткого приветствия выложили на стол три договора. Юля медленно и важно придвинула их к себе и начала читать. Два договора — на покупку трёх планет и части луны — она молча передвинула ко мне, кивнув: мол, можно подписывать. А вот третий, касающийся земель в Чернобыле, вызвал у неё особое внимание.
— Уважаемый, вы уверены, что покупатель данного участка одобрит пункт двадцатый? — спросила она, глядя прямо на представителя господина Шпака.
— Это стандартная процедура, а что-то не так? — удивлённо поднял бровь тот.
— Всё не так. — Юля повернулась ко мне и зачитала вслух: — "В случае, если покупатель в течение века не объявится или будет отсутствовать, не облагораживая территорию, земля возвращается господину Шпаку". Интересно, а почему не указано, что в таком случае покупателю возвращаются средства, вложенные в развитие земли?
— Это же стандарт. Если будет благоустройство, вопроса не возникнет. Только при отсутствии действий господин Шпак может перепродать землю.
Я задумалась. Ага, господин Шпак — тот ещё жук. Что это за "век"? Неужели он знает о моей болезни и желании заморозить себя? Или просто выудил информацию — в наше время и за шоколадку можно многое узнать.
— Значит, если у меня не будет наследников, он имеет право вернуть себе землю? — уточнила я.
— Абсолютно верно. Вы можете не подписывать.
Юля собралась ответить, но в этот момент раздался звонок в дверь. Я пошла открывать и чуть не ахнула — на пороге стоял Алексей. Он с улыбкой обнял меня:
— Сюрприз. Я понял, какие у тебя проблемы. Уже всё изучил. Не боись, прорвёмся.
Я восхитилась его скоростью — меньше полудня прошло! Настоящий друг. Я пригласила его в комнату, сделала нам чай, а троицу в костюмах оставила без напитков — им не чай пить, а договор обсуждать.
Юля молча пододвинула договор Алексею
Глава 5.
Глава 5
Прощание с жизнью
Утром я проснулась неожиданно бодрой, полной сил и, что особенно странно — в хорошем настроении. Вскочила с постели с мыслью: «Через два часа мне быть в институте. Кажется, всё собрала. Осталось только собраться самой».
Ну что ж, если уж умирать — то с музыкой. Если суждено не проснуться из криосна, то пусть хотя бы в капсуле — в этом «гробике» — я выгляжу на все сто. Хотя… кто решил, что это гроб? Почему не назвать его колыбелью новой жизни?
Я тщательно разложила на кровати бежевый костюм, который собиралась надеть, выбрала бельё, расшитое камнями — и отправилась в душ.
Вспоминая нашу вчерашнюю беседу с Алексеем и Юлей, я улыбалась. Мы не просто попрощались — мы стали настоящими побратимами. Не друзьями — семьёй. Подписали не завещание, а своего рода договор: если я не выйду из криосна в течение двухсот лет — всё моё имущество пойдёт на благотворительность. Но если я вернусь — всё вернётся ко мне. Причём в случае моего отсутствия права переходят не к ним, а моему детскому дому. Алексей настоял. Я, конечно, удивилась… Доверие было сложной темой для детдомовской девочки. Но, видно, не зря меня назвали Надеждой — в чудо я всё же верила.