– Легат! Он уже легат, а не военный трибун! – Аглая всплеснула руками. – Ну почему я не там, на лестнице, вместе с ним!
– Он же стар. Сколько ему? Сорок? Или больше?
– Ерунда! Мне всегда нравились Флакки. На них как будто оттиснуто тавро: «Сделано в Риме!» Брутальность-напор-смелость!
– Если тебе так нравятся Флакки, выйди замуж за его дядюшку-сенатора! Вон он шествует вместе с братом! Не теряйся!
Вслед за легатом с супругой по лестнице поднимались два старика в умело задрапированных тогах. Один в простой белой, другой в сенаторской – с широкой пурпурной полосой. Внешне старики были очень похожи, практически на одно лицо, обоим было уже хорошо за семьдесят, но держались они бодро. Тот, что явился в простой белой тоге, когда-то командовал линкором «Сципион Африканский» в чине легата, но, выйдя в отставку, больше никогда не надевал мундир, хотя имел на это право. Его брат воевал очень давно, в молодости (тогда случилась очередная война с Колесницей Фаэтона), потом как старший в роду Валериев Флакков занял место в сенате. С тех пор он изрядно поднаторел в словесных битвах.
– Сенатор Флакк недавно овдовел, – сообщила Белка, которая была в курсе всех великосветских новостей. – И хотя в таком возрасте патрициям жениться не положено, все равно ты можешь попробовать его окрутить. Как говорит твоя обожаемая Валерия, «Лаций требует перемен».
– Ты что, с ума сошла? – прошипела Аглая. – Он же стар, как Галактика! И к тому же патриций! Представляешь, что унаследуют мои дети вместе с его генетической памятью.
– Да они все тут патриции, – напомнила Белка.
– Нет, нет, не все, плебеи тоже есть, вон идет префект Норика! – вмешался в их разговор парень в широкополой шляпе. – Технополис Норик – плебейская вотчина. Аве Норик! Ур-ра!
– Аве! Аве! – прокатилось по ступеням.
– Префект Корвин с супругой! – объявил тем временем глашатай, когда подъехало очередное авто.
Молодой человек невысокого роста, в белом мундире с пурпурным воротником и широкой полосой на груди шел под руку с черноволосой девушкой в роскошном платье покроя более чем смелого – руки, шея брюнетки и практически вся спина оставались открытыми.
– Корвин привез жену с Петры и добился для нее лацийского гражданства, – сообщила Белка, заглядывая в раскрывшееся перед ней окно справочника.
– Она не с Петры, а с Колесницы Фаэтона, – уточнил всезнающий сосед. – Обычно колесничим не дают римское гражданство, а ей дали. Просто она жила на Петре какое-то время.
– И ничего в ней особенного, – фыркнула Аглая.
– Корвин не хотел жениться на девушке с Лация. Ведь он знает все их тайны! – Белка внимательно оглядела молодого человека с невыразительным загорелым лицом и темными не слишком коротко остриженными волосами. – Как-то он странно держит голову, как будто боится ее уронить.
Как и полагалось по протоколу, префект Корвин остановился на первой площадке и поднял руку. В этот момент любой мог прислать ему сообщение на комбраслет – доступ был открыт.
– Написала, что его люблю! – сообщила Белка.
– Кого? Корвина? Зачем? – не поняла Аглая.
– Просто так. Думаю, ему мало кто подобное пишет, не то что твоему обожаемому Друзу. Вот я и написала. Любому патрицию это приятно.
Почти сразу вслед за префектом Корвином прибыла его сестра сенатор Валерия в сопровождении мужа.
Едва они появились на лестнице, как толпа разразилась приветственными воплями. Валерия, смуглая, темноволосая красавица, которая и после естественных родов сохранила практически идеальную фигуру, выбрала для этого вечера платье из серебристого шелка. В глубине складок ткань отливала розовым. На первый взгляд платье казалось очень простым – прямой силуэт, открытые плечи, треугольное декольте. Но мастер собрал складки с плеч и бедер на животе и скрепил ткань крупной брошью из платины с бриллиантами и сапфирами, превратив простой фасон в изысканный.
Ее муж префект боевой станции Ливий Друз был в черно-синей форме префекта фабрума, то есть инженерных войск, если от римских терминов перейти к общепринятым. Эти двое могли служить прекрасными прототипами для компьютерного виджа. Они как-то удивительно дополняли друг друга: у Лери были смуглая кожа, черные волосы и янтарные глаза львицы. У ее мужа, напротив, кожа матово-бледная, почти не тронутая загаром, каштановые кудри слегка золотились в лучах подсветки, высокий лоб, нос с горбинкой и упрямый подбородок делали его лицо прекрасным образцом для медалей. Когда пара остановилась на площадке и Друз поднял руку, приветствуя зрителей, в воздухе расцвели золотые и алые фейерверки, они лопались и осыпали патрициев иллюзорными малиновыми сердечками и такими же иллюзорными алыми розами. Впрочем, Валерия и Друз в самом деле были в этот момент героями виджа – с прибытия первого гостя церемония на Палатинском холме транслировалась незамедлительно в Галанет, и каждый зритель без труда мог встроить себя в происходящее – оказаться не за мраморной балюстрадой в толпе, а на лестнице, рядом с сенатором Валерией или легатом Флакком.
Белка не удержалась, послала Друзу целое облачко алых сердец.
– А для меня хотя бы одно? Неужели ничего не осталось? – раздался рядом насмешливый голос.
Белка отшатнулась – так неслышно подошел к ней патриций в белом мундире опциона. Внешность его была привлекательной и отталкивающей одновременно. Что в этом лице было подлинным, а что сотворено умелым пластическим дизайнером, сразу и не скажешь. Пожалуй, зеленые глаза с вертикальными зрачками были точно поддельными.
– Для вас – самое большое, – не растерялась Белка. – Только оно черного цвета. Устроит?
– Черное сердце? Ну нет! Пошлите его послу Неронии – эти гедонисты обожают черный цвет. Что касается меня, то я прибыл без дамы. Не соизволите пойти со мной на праздник? – спросил патриций.
Белка хотела навести на него идентификатор справочника, но патриций перехватил ее руку:
– Говорите «да» или «нет», пока не знаете, кто я. Владея всей информацией, невозможно принять решение. Только неосведомленность вынуждает нас действовать.
– Но у меня нет вечернего платья, – резонно заметила Белка.
– Это не проблема! Любезный! – обратился патриций к одному из служителей, что стоял у балюстрады, отделявшей центральную лестницу от боковой, где толпились любопытные, – принесите для дамы наряд из запасных.
Во дворце всегда держали сотни вечерних платьев – на случай, если кто-то из дам испортит свой наряд или просто захочет переодеться. Или на такой уже совершенно непредвиденный случай, как выбор спутницы из толпы.
Служитель взмахнул рукой, считывая с Белки встроенным в комбраслет сканером размеры, и скрылся в ближайшей двери, ведущей в подсобные помещения дворца.
– Белка! Ну ты и везучая! – простонала Аглая.
Это была мечта любой девушки на лестнице – чтобы одинокий патриций выбрал ее и увел на бал в Палатинский дворец. Были красавицы, что каждый раз год за годом тщательно готовились к подобному повороту событий – тратили состояния на пластические коррекции, заказывали немыслимые платья, делали прически, чтобы превратить себя в неотразимых красоток. Но Белка! Ничем не приметная Белка с ее нелепыми серо-рыжими волосами! Кто бы мог подумать, что патриций выберет именно ее.
– Не стоит так переживать, моя милая! – улыбнулся неизвестный красавец Аглае. Улыбка у него была ехидная, злая. – Я все равно никогда ни на ком не женюсь. Это лишь приключение на один вечер. Даже не уверен, что оно закончится постелью.
– На постель и не рассчитывайте! – дерзко ответила Белка.
При этом Аглая зашипела на нее:
– Дура!
Тем временем служитель вернулся держа в руках платье из серого с оранжевым шифона и остроносые туфельки.
– Оно в цвет ваших волос и непременно подойдет, – он протянул платье Белке с поклоном.
Девушка сбросила майку и бриджи, оставшись в одном белье. Платье было простого покроя, и она надела его как обычную тунику.
– Поспешим, – сказал патриций, протягивая руку своей спутнице. – В буфете уже начали разливать вина. Стоит выпить по бокалу до обеда.