— Почему я? Отправь кого-то еще.
Вортигерн бросил на него предупредительный взгляд. На этом моменте следовало проявить почтение и вспомнить, что золотоволосая хозяйка Повиса стоит рядом с ними.
— Поедешь ты, я сказал. Не меня и никого из прочих моих командиров не зовут «Аврелианом», защитником убогих да сирых. Так что ступай и отрабатывай свое дурацкое прозвище.
Амброзий вновь вспомнил, с какой яростью проговаривал это новое имя Утер и с каким безразличием — Вортигерн. Глаза императора бегали, он явно чего-то не договаривал. У центуриона в животе появилось неприятное чувство. Такие недомолвки редко кончаются чем-то хорошим.
— Я пойду подготовлюсь к поездке, моя любовь и мой господин, — проронила хозяйка Повиса и слегка поклонилась. Вортигерн привлек ее к себе, рассеянно поцеловал в нежную щеку и лоб.
— Ступай. Я обговорю с Полу-бриттом подробности. Поверь, с ним и его людьми тебе ничего не грозит.
Ровена вновь поклонилась мужу и направилась к выходу. Дверь за ней тихо скрипнула, и Амброзий удивленно приподнял бровь.
— Ты ничего не хочешь сказать?
— Хочу. Она едет с вами.
— Нет. Не едет.
— Ты забыл, что я здесь приказываю?
— Я не беру женщин в походы.
— Для тебя она не женщина, а жена твоего командира, советую помнить об этом. Она едет с вами.
Амброзий выругался. Вортигерн не перебивал его.
— За какой радостью?
— Поверь, я рад не больше твоего, — Вортигерн вздохнул и тяжело опустился на старый сундук. — Все как-то не к спеху, еще этот гонец… Она должна поехать, Полу-бритт. Это, чтоб его, великий совет владык острова. От меня и Повиса на встречу Утеру едешь ты, от саксов — а нет вот саксов, нет, — он запальчиво развел руками. — Хенгист с Хорсой мечутся по лесам третий день на долгой охоте, а выехать надо сегодня, чтобы поспеть. От саксов едет Ровена, и не смотри на меня так, я так решил, по-другому нельзя.
Амброзий устало смотрел на своего императора и понимал, что спорить с ним сейчас бесполезно.
— С женщиной мы будем двигаться медленно, — наконец сказал он. — Очень медленно. Пара дней отсюда до границы растянутся до четырех, а ты ещё хочешь, чтобы я проследил за местными поселениями — не много ли шума и шороха в честь моего мерзотного братца?
— Лучше мы наведём этот шорох, чем он наведёт его здесь.
С этим доводом было сложно поспорить.
— И вот ещё что… — продолжил Вортигерн.
Центурион закатил глаза.
— Присмотри ещё все же за ней. За Ровеной. Я знаю, знаю, что ты вернёшь ее мне в целости и сохранности, послушай. Нашептала мне одна птичка, что до меня ее думали сватать Утеру, но не срослось. Два года назад. Утеру об этом, конечно, известно. Я прошу тебя сейчас не как император, а как… — он скривился. — Не бойся, я не скажу «как друг». Как мужчина мужчину. Проследи, чтобы повелитель Стены ничего… не задумал. Он затаил обиду, я знаю. Он мстительный тщеславный ублюдок, твой брат.
— Я это знаю, — ответил Амброзий. После короткого молчания он добавил: — Ты ладишь с женой, как я вижу.
Он помнил этих двоих на их собственной свадьбе и после, когда те прогуливались в небольшом саду возле крепости. Ровена шла и плела венки из белого клевера и незабудок. Один, роскошный и пышный, уже покоился на ее соломенных волосах. Другой, поменьше и поизящней, она держала в руках. На вопрос мужа, кому второй, Ровена ответила, что Моргаузе. После он видел, как Вортигерн подхватил жену и покружил ее пару раз, пряча бородатое лицо в складках ее воздушного покрывала. Он никому не рассказывал об этом. А после заметил второй венок, выброшенный Моргаузой на скотном дворе.
— Да, — неохотно заметил Вортигерн. — Брак с Ровеной — был прекрасной идеей. И большего я тебе не скажу, ты не друг мне, ведь так?
Он развернулся и направился к выходу.
— Потрудись собрать и подготовить отряд как можно быстрее.
Когда тот был уже в дверях, Амброзий окликнул его:
— Эй, Вортигерн. Я присмотрю за твоей женой. Можешь не сомневаться.
Император молча кивнул, но ничего не ответил. Это был один из тех редких моментов, когда Амброзий Аврелиан не жалел о своей службе в Повисе.
За те часы и дни, что они провели в пути, Амброзий Полу-бритт в очередной раз уверился, что женщине в походе не место — женщине пристойной так точно, а Ровена, к несчастью, была из таких. Он верил собственным людям, имена многих из них ему были известны по прошлой службе, но все равно он четыре раза всем повторил, что смотреть на жену императора дозволяется, только если та истошно просит о помощи. За несуществующее царство Вортигерн отрубил ему руку, кто знает, на что он способен за настоящую жену из плоти и крови.