Стелла виновато покосилась на Бернара:
- Ты же знаешь, я не могу…
- Да, да, да…нельзя это, нельзя то. Плевать я хотел на их запреты, ведь угроза реальна, - парень выложил на стол принесенный с собой учебник, а вместе с ним и один из запрещенных фолиантов из закрытой части библиотеки.
- А вот это уже интересно! – Клаус выхватил книгу, - «Гримуар Первого», - проговорил он, глядя на обложку.
Стелла изумленно вытаращила глаза, почти вскрикнув:
- Берн! Ты что украл книгу, которую привозили на ежегодную выставку артефактов?
- Одолжил.
- Да, за это ты рефератом не отделаешься, узнают – исключат, - Клаус с любопытством перелистывал страницы. - Смотрите! - он пододвинул том к друзьям, показывая пальцем на изображение отвратительного мрачного создания, иллюстрирующее главу.
- «Summone daemoniorum» - освобождение демонов, - прочитала Стелла на странице слева.
- «Subiciam daemoniorum» - подчинение демонов, - не отводя взгляда от девушки, озвучил Берн заглавие справа.
- Прекрасное произношение, - улыбнулась она, - а говоришь, что я не делюсь знаниями. Язык мертвых уже освоил.
- Голубки, я еще здесь, - буркнул недовольно Фарлоу.
- Quod sacrificium sollemne est non requirere. Tribus animae ad vescendum conferunt…- дрожащим голосом продолжила читать Стелла, но парень перебил ее:
- Я рад за вас, ребята, что вы понимаете, но для менее образованных можно сразу перевод?
Бернар одарил Клауса насмешливым взглядом.
- Для ритуала потребуется жертвоприношение, три «пожирателя душ» и три, - она осеклась, - души. Темная, светлая и пустая…
- Что-то я не догоняю, «пустая» это как?
- Пустой – так называют дух самого пожирателя, ведь они стремятся наполнится за счет других, своего в них почти не остается, - пояснила некромант.
- Молодые люди, встаньте! - не выдержав такой наглости, все-таки сделал замечание преподаватель. Мужчина попеременно глядел на друзей, и негодующе поджимал нижнюю губу, - ваша бесконечно влипающая в неприятности троица сейчас отправится к директору и, погодите-ка, что это у вас за кни…- его взгляд задержался чуть дольше, чем следовало на Клаусе Фарлоу, и парню оказалось этого достаточно, - и…и…- растерялся профессор, - о чем это я? Ах, да! Прета – так называют голодных духов, которые являются заложниками своей плохой кармы от предыдущих инкарнаций. Они вынуждены скитаться по земле в поисках пропитания, не упокоенные они преследуют людей и Олвинов…- он кинул беспокойный взгляд на «троицу», - чего встали? Записывайте, записывайте, это все будет на экзамене!
Друзья медленно сели на свои места.
- Тебе не стоит выставлять свои способности напоказ, - хмуро заметил Бернар, - тем более отрабатывать внушение на преподавателях.
- Я, между прочим, только что спас твою шкуру от длительных объяснений в кабинете директора о том, откуда у тебя взялся этот талмуд!
- Я об этом не просил, - холодно заметил собеседник.
Клаус послал Берну негодующий взгляд. Почуяв неладное, Стелла примирительно взяла парней за руки:
- Так…Давайте не будем портить такой прекрасный день. Сегодня ведь осенний бал в честь Дня памяти, - промурлыкала она, оставляя при себе только ладонь Сандера младшего, а Клаус недовольно скривился, отпуская ее руку, словно куснув сочную дольку лимона.
«Днем памяти» в ином измерении называют день, перевернувший магический мир, в который Второй магистр Гильдии предал и убил Первого – ее основателя и одного из самых сильных Олвинов в истории - Рэндалла Глима. За прошедшие почти семьсот лет события обросли не только мифами и легендами, но и домыслами и предрассудками. В прежние времена в этот день приносили в жертву почившему полубогу дворовую скотину. Устраивали обрядные песни и пляски, отдавая дань памяти великому мастеру, возведшему в культ магию и самих Олвинов. Что произошло между двумя основателями доподлинно неизвестно, но ходят слухи, что казнить предателя не получилось по причинам, которые утаили от широкой общественности, и он коротает свою вечность где-то в бесконечной тьме тартара, куда его определил Третий из мастеров, единственный знавший точное местонахождение узника. Но и того ждала ужасная участь - сойти с ума, быть разодранным изнутри множеством терзающих чистых душ, им же когда-то испитых. Говорят, что он умолял карателей себя уничтожить, сам сгинуть не мог, сколько не пытался, сущности, поселившиеся в нем, не давали.
Сейчас же день считается скорбным праздником, из традиций осталось немного: раздумья о былом, одежда в темной гамме, и обязательство возносить цветы к безликому памятнику основателя возле главного входа Академии, ведь ни одно изображение лица Рэндалла Глима не дошло до наших дней. Никто из ныне живущих в верхнем мире не знает, как выглядел самый сильный Олвин всех времен.