Откинула полог.
Гануса и его слуги, которые неотлучно день за днем ехали позади кибитки, теперь не было. Волы бежали напрямик по степи, ревели, а с передка кибитки торчали ноги возницы. Они торчали неестественно, и Ольвия, не раздумывая больше ни мгновения, прижала дочь к себе и выпрыгнула из кибитки. Пригибаясь в высокой траве, бросилась в овраг. Кибитка, проторохтев, скрылась в высокой траве…
Прижимая к груди ребенка, Ольвия бежала по оврагу, словно кто-то за ней гнался, а куда бежала — и сама в тот миг не знала. Волосы выбились у нее из-под башлыка, падали на глаза, она нетерпеливо отбрасывала их рукой и бежала, бежала, пока хватало сил.
Когда же совсем выбилась из сил, упала, долго переводила дух, лежа на боку, и не было сил даже покачать Ликту, которая надрывно плакала…
Ярко светило солнце, в овраге было тихо и мирно. Гудели на цветах земляные пчелы, порхали пестрые бабочки. И Ольвия начала понемногу успокаиваться. Немного уняв дыхание, она по склону оврага поднялась наверх, чтобы разведать, что там творится и куда ей идти дальше. Присела в высокой траве, выглянула — кибитки нигде не было видно. Осмелев, Ольвия поднялась в полный рост, огляделась. И тут она увидела всадника, мчавшегося по степи.
Всадник был ей незнаком.
По тому, как он лежал на гриве коня, обхватив его за шею руками, а не сидел ровно в седле, она поняла, что с ним случилась беда. И не ошиблась: в спине всадника торчала стрела. Перепуганный конь мчался по степи напрямик.
— Эй-эй!!! — крикнула Ольвия, бросаясь наперерез. — Постой, я помогу тебе!..
Конь, услышав человеческий голос, повернул к ней голову и сразу остановился. А может, его остановил всадник. Когда Ольвия подбежала, всадник, упершись обеими руками в шею коня, пытался выпрямиться в седле, но руки его дрожали и подламывались в локтях, и он снова падал на шею коня. В его глазах, когда он взглянул на нее, уже стоял кровавый туман.
— Слушай меня… — из последних сил прохрипел он, и голова его упала коню на шею. — Я со сторожевой вышки… Успел дым тревоги на кряже пустить… Прыгнул на коня… с вышки… а они — стрелу… Думал, домчу, но все… все… Берегись и ты… Они гонятся за мной… Их десятеро…
— Кто? — крикнула Ольвия и оглянулась.
— Передай… скифам, — прохрипел он и хотел было показать рукой на запад, но не смог, потому что в груди у него забулькало. — Беда великая… Пусть Скифия седлает коней…
Он сделал последнюю отчаянную попытку приподняться.
— Там… — вновь попытался он показать рукой на запад, — передай… пусть на север отходят… Много их… Целая орда… Со своим царем… Их — как травы в степи.
Он зашевелил губами, видно, что-то говорил, но голоса у него уже не было, и изо рта хлынула кровь. Он захрипел, дрожь пробежала по его телу, и он сполз с коня, тяжело рухнув на землю. Когда Ольвия подбежала к нему и приподняла его голову, он уже стеклянными глазами смотрел в небо. Ветер шевелил его окровавленную бороду, и казалось, что скиф и мертвый пытается что-то сказать… Ольвия подложила ему под голову башлык и подумала, что так он и останется навечно лежать посреди степи, и ковыль прорастет сквозь его череп и кости, и будет веками шуметь над ним протяжно и тревожно, словно напевая вечную песнь степи.
Выпрямившись, она тревожно взглянула на запад, где серая громада дыма застилала полнеба. Куда же теперь?.. Домой, к Гостеприимному морю, или повернуть к скифам и предостеречь их об опасности?
Заржал конь погибшего, и Ольвия опомнилась. Надо что-то делать… Тихо и неумело посвистывая, как свистят скифы, когда хотят успокоить коней, она подошла к коню, погладила его по шее, ласково говорила, глядя в большие влажные глаза животного:
— Твой хозяин останется лежать посреди степи, а нам, конёк, надо предостеречь скифов от беды.
Придерживая Ликту на груди, она села в седло, взяла поводья в руки и снова задумалась: куда же поворачивать? И что хотел, что пытался в последнюю минуту своей жизни передать ей всадник? Кто вонзил ему стрелу в спину? От кого он бежал?
А может, там движется скифская орда? Не поладили между собой скифские вожди, вот и вспыхнула война. Такое, говорят, в скифских степях случается часто. Но почему дымы вздымаются до полнеба?
Ольвия тихо ехала, все еще размышляя, в какую сторону ей повернуть коня и где искать скифов. Скорее всего, на востоке. Или у Борисфена… Она оглянулась. Слева неподалеку вздымался высокий курган.
«Въеду на него и осмотрю горизонт», — подумала она и только двинулась, как пронзительно вскрикнула птица.
И внезапно стихла…
Она долго прислушивалась, и конь дрожал, насторожив уши, но повсюду было безмолвно. Все же ей показалось, что где-то неподалеку фыркнул конь, звякнули удила… Сердце беспокойно забилось. Скифы?.. Нет, нет, мелькнула другая мысль, с чего бы скифам прятаться в своих степях? А может, это прячутся те, кто пустил всаднику стрелу в спину?