И выкрикнул он боевой клич своего рода:
— Ара-ра!!!
И загудела равнина, наполняясь боевыми кличами скифских родов. Под эти кличи царь с вождями спустился с кургана и ступил в большой круг, выложенный из белого камня. А вокруг круга ряд за рядом стояли воины. И принес туда старейший воин Скифии меч Ареса, и положил его на землю к царским ногам, и опустился на колени. И все войско по всей широкой и великой долине в тот миг опустилось на колени, и каждый воин положил на землю перед собой свое оружие.
— Земля, дай силу мечам нашим грозным! — опуская руки к земле, заговорил старейший воин Скифии. — Земля родная, дай силу и полет звонким нашим стрелам. Да не знают они промаха, да несут они смерть каждому, кто посмеет тебя, земля наша, топтать!
И воскликнули хором все мужи Скифии:
— Никто не остановит полет смерти на концах наших стрел, акинаков, мечей и копий!
Когда освященные стрелы были уложены в колчаны, а акинаки прицеплены к поясам, и мечи опущены в ножны, и копья взяты в руки, в белый круг, опираясь на длинное копье, неспешно ступил старейший воин.
— Владыка наш, — учтиво обратился он к царю, и белая его борода развевалась на ветру. — Я — Илам из скифского рода с боевым кличем «арара». Как мог, служил я тебе, владыка, верой и правдой всю свою жизнь. Не счесть битв, в которых мое копье пило вражескую кровь. Давно то было, а был я тогда и молод, и силен. Силу имел бычью, и жадное мое копье насквозь пронзало врагов. А сейчас я стар стал. И руки мои уже не так крепко держат оружие, как прежде. Зрение мое утомилось, и стрелы не всегда попадают в цель. Посему хочу я в последний раз сослужить службу тебе, и твоему славному войску, и всему народу нашему скифскому, и всей земле нашей. Отдаю себя в жертву богам за победу нашу над Персидой! Повели, владыка, приготовить хворост, и я с дымом полечу к Папаю.
— Слава тебе, доблестный скиф, — тихо сказал Иданфирс и в почтении склонил голову перед старейшим скифским воином Иламом. — Я велю приготовить много-много хвороста для твоего костра, дабы ты легко с дымом полетел на небо к отцу нашему Папаю и к богу нашему боевому Аресу.
***
И хворост был собран, и сложен на равнине в большой костер. Старый воин Илам подошел к царю, поклонился ему в пояс.
— Я готов, владыка, в последний раз сослужить тебе службу и войску твоему славному!
Иданфирс поднес ему золотую чашу.
— Испей, славный муж, скифского зелья перед дальней дорогой. Оно настояно на травах земли родной, оно даст твердость духу твоему и телу. Ты легко полетишь в небо, славный наш Илам!
Илам поднес чашу к губам, неспешно выпил на прощание родное зелье родной земли.
— Пора, владыка, пора. Я слышу, как топочут кони Персиды. Надо спешить к Папаю.
Опираясь на копье, взошел на хворост старый воин, на все четыре стороны поклонился войскам.
— Прощайте, боевые други мои! Прощай, славное осиное гнездо скифов! Не поминайте меня лихом. Ара-ра!
— Прощай, друг наш боевой! — хором ответили войска и сняли башлыки. — Доброй тебе дороги на небо!
— Огонь — брат мой, и дым — тоже брат мой! — сказал Илам. — Я быстро полечу с дымом на небо и расскажу Папаю все, что на земле творится. И вымолю у него победу нашему ясному оружию!
Подошли четыре воина с горящими головнями в руках и подпалили хворост с четырех сторон света.
Сперва с четырех сторон появились маленькие голубые дымки, а потом выглянули из хвороста алые язычки пламени.
Войско тихо запело древнюю скифскую песнь прощания…
Затрещал хворост, вспыхнул огонь и принялся пожирать его с четырех сторон.
Илам стоял на хворосте недвижно, тонкий, высокий, худой. Он воздел руки к небу, готовясь лететь, и даже не вздрогнул, когда огненные языки объяли его тело.
Какое-то мгновение из пламени еще виднелась белая голова Илама, а потом и она исчезла в жарком, страшном огне, что загоготал на всю долину. И взметнулся ввысь дым.
— Полетел!.. Илам полетел!.. — закричали воины. — Ара-ра, Илам!
Белыми клубами помчался ввысь дым, и все провожали его взглядами, пока он не растаял в лазури над равниной, над всей скифской землей…
Догорел хворост, опало пламя, налетел ветер и понес серый пепел по степям. Проходили мимо кострища войска, и каждый наклонялся и брал себе уголек, который отныне и вовеки будет оберегать его в боях, напоминать ему о старом воине Иламе, учить, как надо любить свой край и жертвовать своей жизнью во имя народа своего, во имя воинского товарищества.