Старцы с посохами становятся по обе стороны стопы.
— Великий праотец наш! К стопе твоей божественной прибыл владыка Скифии, мудрый и славный Иданфирс.
Старцы воздевают руки к небу, поднимают головы, шепчут молитвы. Затем опускаются на колени, разводят руками над стопой, шепчут заклинания… То вдруг вскакивают и пускаются в пляс вокруг стопы, подпрыгивают, трясут руками и головами, стучат посохами о скалу и выкрикивают что-то нечленораздельное.
А ветер гудит, а ветер завывает в каменной теснине, и где-то внизу глухо и тяжко швыряет камни река.
Старцы изнеможенно падают на колени, простирают руки над следом стопы, кладут на них головы и замирают, лишь изредка содрогаясь, как в конвульсиях…
Так они лежат долго, и Иданфирс, покорно склонив голову, ждет знака…
Но вот старцы поднимают головы.
— Владыка!.. Слышим гул в каменной тверди!
— Праотец идет!!!
— Праотец идет!!! — выкрикивают они во второй и в третий раз. — Идет! — кричат они и вскакивают, вскидывая руки вверх. — Идет праотец наш. По скифской земле идет, приветствуя люд скифский!
Иданфирс опускается на колени у следа стопы, склоняет голову.
— Праотец наш! Ты оставил след своей стопы на веки вечные в земле скифской, оставил в знак своей милости к нам, детям твоим. Ты грозно и властно идешь по земле нашей, неся нам благодатную весну. Молю тебя, праотец, не покидай Скифии, ниспошли ее земле силу плодородную, травы высокие, а рекам — ясные воды, оружию же нашему — всепобеждающую мощь. А будет сильна Скифия, буду и я, будем все мы. А немного силы дай и мне. А сынам моим, что в битвах полегли и все в мир предков ушли, — даруй тоску неувядающую по белому свету, чтобы и там, в мире предков, не забывали они нас, помнили тот край, где родились, седлали коней, где любили и гневались.
Владыка распростер руки над стопой, и едва коснулся пальцами следа, впечатанного в скалу, как ощутил легкий трепет в теле. То сила Геракла вливалась в его старое, иссохшее тело. Владыка пал грудью на след и всем своим существом ощущал те живительные силы, что вливались в него…
В лагере, раскинувшемся в долине неподалеку от Тираса, царит веселое оживление. Стелются дымы над равниной от многочисленных костров, ржут кони, которых ведут для жертвы Гераклу.
Радостный сегодня день! Владыка Скифии обогатился новой силой Геракла, вернулся от каменной стопы праотца свежим и здоровым, словно и не давил на него груз прожитых лет. И все уверяют, что владыка помолодел!
Владыка доволен.
Чтобы щедро отблагодарить Геракла, он велел принести ему в жертву целую сотню лучших коней!
Царские слуги уже отбирают коней, на арканах приводят их к жертвенному месту, где в центре находится сам владыка. По левую руку сидит вождь Скопасис, по правую — Таксакис, ближайшие, знатнейшие вожди Скифии. А дальше сидят знатные мужи, старейшины, воины. Сто коней жертвует владыка Гераклу! Всем сегодня хватит мяса и хмельного бузата.
Сто больших бронзовых котлов уже стоят на равнине.
В ожидании пира все нетерпеливо переминаются.
Слуги накидывают на шеи коням тяжелые петли, ловко валят их на спины и, вставив в петли палки, крутят их, душа жертвы.
Ржание и хрип коней, радостные крики людей наполняют равнину.
Задушив коней, сдирают шкуры, внутренности разбрасывают по степи, а мясо разносят по котлам. Хвороста в безлесной степи было мало, поэтому под котлы в огонь подкладывали жирные кости. Огонь жадно пожирает жир, кости горят ярко и жарко.
Время молиться и благодарить Геракла за щедрость, за ту силу и молодость, которой он наделил их владыку, а значит — и всех их. Молится и владыка, благодарит праотца за силу и твердость духа, за то, что и этим летом не обошел своей милостью скифскую землю.
«Чтобы кости наших врагов горели так, как горят кости жертвенных коней, — мысленно просит праотца владыка. — А скифы чтобы всегда пировали на родной земле».
Застывает владыка, устремляет взор в огонь, видит там свою жизнь… Когда смотришь в огонь долго и неотрывно, то увидишь там желтые, белые, кровавые фигуры, что толпятся, пожирают друг друга, снова появляются… То духи огня танцуют свой адский танец, вызывая для владыки его прожитую жизнь.
Видит Иданфирс своих сыновей-соколов. Видит себя, видит молодого, сильного, полного отваги и мощи. Вот он примчался из степей во главе своего войска, спрыгивает с горячего коня, идет, пропахший полынью, дымом и конским потом… Щурит против солнца глаза, а навстречу ему бегут сыновья…
Один, два, три… Семеро сыновей бегут ему навстречу.
Давно уже нет сыновей, давно ушли они в мир предков — ушли еще молодыми, и видит их владыка как живых.