И никогда не видать яркого солнца лучей.
Если ж родился,
войти поскорее во врата Аида
И глубоко под землей
в темной могиле лежать…
***
Однажды его вызвал архонт и озабоченно сказал:
— До меня дошли дурные вести: над нашим краем запахло войной. На Балканах появились персы. Говорят, ведет их сам царь Дарий. О его намерениях я еще ничего не знаю, но от Балкан до нас — рукой подать. Ходят слухи, что персы собираются напасть на Скифию. Так это или нет, покажет время, а потому стереги город днем и ночью. Ибо может статься, что южное крыло персидской орды зацепит и нас.
Вышел Ясон от архонта словно хмельной.
Персы на Балканах!
Персы идут походом на Скифию!
И Ясон придумывал для Тапура самые ужасные пытки, и от этого немного легчало на душе, будто мир вокруг прояснялся.
Грезилось… Разобьют персы ненавистных скифов, а Тапура… А Тапура погонят в рабство, погонят, привязанного к персидской колеснице, а Ольвию… Ольвию сам Дарий велит отдать ему.
Так и скажет персидский владыка:
— У кого она отнята, к тому пусть и вернется!
Проходили месяцы.
Все холоднее и холоднее становилось в степях Скифии. Иногда срывался снег, таял… Снова начинался… Над Скифией висели тяжелые серые тучи. С севера дули холодные ветры.
Вот-вот заметет-завалит скифские пути-дороги, и тогда до весны кочевники спасены.
А персы все медлили.
И надежда Ясона на персидский меч, что покарает его заклятого врага, начала таять. Но он ждал. Терпел, жил отныне лишь одной мечтой, что персы придут… Так и зима прошла в этом ожидании, а о персах и слухов больше не было. Где-то будто на Балканах зазимовали… А может, они и не дошли до Балкан, а только собирались в поход, и слухи их опередили?..
А весной внезапно заскрипел скифский караван, направляясь к Ольвии. Как только Ясон увидел повозки на высоких деревянных колесах, запряженные двумя парами комолых быков, как увидел бородатых, длинноволосых скифов в войлочных куртках и таких же башлыках, так и свет ему померк. Живы-здоровы скифы, и ничего с ними не случилось, еще и торговать приехали.
И бородатый скиф улыбается его воинам.
— С весной, греки!.. Как зимовалось? Что нового у моря?
Скалил проклятый скиф белые зубы, а глаза его были полны смеха.
— Варвар!.. — процедил сквозь зубы Ясон. — Дикарь!..
А скиф скалил белые зубы, и глаза его были полны смеха.
— Может, и дикари. Да хлеб вы, греки, наш едите. Скифский.
И эта ехидная усмешка вывела Ясона из себя.
— Цыц, мерзкий нечестивец! — кричал он, не помня себя. — Вы — худший народ, который я когда-либо видел!!
— Господин, видно, дальше своего безусого носа и не видит? — с легкой усмешкой спросил его скиф.
И тогда, не ведая, что творит, Ясон велел страже не впускать в город скифский караван.
Стражники хоть и выполнили приказ, но были в крайнем замешательстве. О, такого еще не случалось, с тех пор как стоит Ольвия. Что творит этот неразумный начальник? Или он и вправду, как сказал скиф, не видит дальше своего безусого носа?..
Как только об этом стало известно в городе, спешно примчался стратег, перед скифами извинились, а дерзкого полемарха обезоружили, скрутили ему руки и бросили в городскую тюрьму. Так велел архонт.
— Все равно скифы найдут погибель от персидского меча!!! — кричал Ясон, когда его заточали в темницу. — А заодно отведает гнева Немезиды и ваш архонт, тиран из тиранов! Торговец собственной дочерью! Каменный идол!
Хоть архонту и доложили о выходке Ясона, он велел и пальцем не трогать пленника. А сам все думал и думал, что делать с сыном погибшего полемарха, как его спасти, как к жизни вернуть. Гибнет ведь юноша, ох, гибнет…
А на другой день ему доложили, что Ясон сбежал из тюрьмы, проломив камнем голову стражнику, и сумел ускользнуть не только из подземелья, но и даже из города.
— Хорошо, — сухо молвил архонт, — я распоряжусь, чтобы организовали погоню…
О погоне он никому и не заикнулся.
«Может, и лучше, что сбежал Ясон, — думал он, и от этой мысли легчало на сердце. — Пусть походит юноша по белу свету, остынет, тоску свою на чужих ветрах развеет, ума наберется. А в дальних краях, где ничто ему не будет напоминать об Ольвии, легче горе свое перенесет…»
Глава вторая
Как летели от моря дрофы…
Когда в скифские степи с теплыми дождями и первыми громами, с сочными травами и шумным птичьим гомоном пришла настоящая весна и убрала землю зеленью, а небо — лазурью, когда род Тапура кочевал в долине Семи Ветров, у Ольвии начались роды.