Однажды сказал Анахарсис брату своему Савлию:
— Мое оружие не меч-акинак, а слово мудрое, для беседы пригодное. И не для набегов на чужие земли я хочу седлать коня, а для странствий по миру, чтобы еще больше познать мир и людей, что его населяют. Отпусти меня, брат, в мир широкий странствовать, хочу я в чужих странах побывать, с тамошними мудрецами побеседовать.
— По-моему, — ответил Савлий, — все, что нужно скифу, есть у скифов. А если и есть что-то у чужих племен, то скифу оно не нужно. Но коли ты хочешь по миру побродить, то поезжай. Все равно от тебя никакой пользы нет и ни на что ты не годен. Даже человека убить не можешь, какой же ты скиф?
И Савлий презрительно сплюнул.
Но брата своего отпустил. Оседлал Анахарсис коня и поехал в самую Грецию. Сперва, правда, до моря, а дальше, оставив коня, поплыл по морю в чужие края. И не одно лето он странствовал по Греции, и все тамошние мудрецы дивились ясному уму скифского царевича и охотно с ним беседовали.
Это о нем, странствующем скифском философе, сыне скифского царя Гнура, рассказывает в своей книге «О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов» Диоген Лаэртский: «В свободе речи своей он был таков, что это о нем пошла поговорка: "Говорит, как скиф"».
Прибыв в Афины, Анахарсис пришел к дому Солона и велел одному из рабов передать, что к хозяину пожаловал Анахарсис, чтобы его видеть и стать, если можно, его другом и гостем. Услышав такое, Солон велел рабу передать, что друзей обычно заводят у себя на родине. Но Анахарсис сказал, что «Солон как раз у себя на родине, так почему бы ему и не завести друга»? Пораженный его находчивостью, Солон впустил его и стал ему лучшим другом.
Это он, скиф Анахарсис, сказал, добавляет далее Диоген Лаэртский, что виноградная лоза приносит три грозди: гроздь наслаждения, гроздь опьянения и гроздь отвращения.
Это он, Анахарсис, когда плыл в Грецию на корабле и узнал, что толщина корабельных досок — четыре пальца, заметил, что корабельщики плывут в четырех пальцах от смерти.
Удивленные корабельщики спросили мудрого пассажира:
«Тогда скажи-ка нам, какие корабли безопасны?»
Скифский странник ответил:
«Те, что вытащены на берег».
Когда же в Афинах один афинянин начал над ним насмехаться, еще и попрекать его тем, что он варвар, скиф Анахарсис ответил, как акинаком полоснул:
«Говоришь, что моя скифская отчизна — позор для меня? Зато ты — позор для своей отчизны».
И когда его спросили, что в человеке хорошо, а что плохо и хорошо одновременно, он ответил одним словом: «Язык».
А как-то один афинянин — юный, но из тех, что уже залпом глушат вино, — принялся его по пьяной лавочке оскорблять. Анахарсис спокойно ему ответил:
«Если ты, юноша, в молодые годы не можешь вынести вина, то в старости тебе придется носить воду».
А еще любил Анахарсис за ясной беседой и доброе вино. Только дивно ему было, что греки разбавляют вино водой.
«Не пойму я вас, греки, — говорил Анахарсис. — Вино славно своим хмелем — быстроногим конем. Вы же разбавляете вино водой, убиваете быстроногого коня, а взамен седлаете ленивого вола».
И научил он греков пить неразбавленное вино, и греки ощутили вкус в неразбавленном вине.
«Этот скиф — мудрый человек, — говорили греки. — А ну-ка, выпьем еще под скифа… неразбавленного».
С тех пор греки, когда пьют, говорят друг другу:
«Подскифь еще…»
То есть — долей неразбавленного вина.
Царю Крезу Анахарсис так писал:
«Я приехал в эллинскую землю, чтобы научиться чужим обычаям, золота мне не надо, достаточно мне будет вернуться в Скифию, став лучше, чем я был».
И он вернулся в Скифию лучшим, чем был. Вернулся без золота, но богаче всех своих соотечественников.
Вернулся, чтобы учить скифов мудрости, но пал на родную землю от оперенной стрелы…
Как свидетельствует отец истории Геродот, Анахарсис побывал во многих странах мира и повсюду поражал своей мудростью и красотой своей речи. А возвращаясь из странствий в родные степи, Анахарсис, плывя по Геллеспонту, остановился в Кизике, а там как раз отмечали праздник Матери Богов. И сказал тогда Анахарсис: если домой доберусь здоровым и невредимым (а он очень хотел поскорее вернуться домой, чтобы скифов, соотечественников своих, добру и мудрости учить), то принесу Матери Богов жертву по такому обряду.
И дал он клятву, и поехал домой, в далекую Скифию.