О да, Дарий прекрасно знал, кто такие саки!
И теперь, слушая Артабана, при одном упоминании о них он скрежетал зубами. Недаром же слово «сак» на персидском означает «доблестный муж». Недаром, выходит.
Словно читая мысли царя, Артабан продолжал:
— Саки отважны и храбры. И те, что за Яксартом, и те, к которым ты собираешься идти, что за Борисфеном. Они — коварнейшие из всех людей. Ибо скифы — это Айшма, воплощение хищничества и разбоя! Такими их создал Ангро-Манью, такими они и останутся навсегда.
Дарий молчал. Молчал, хотя и мог бы напомнить Артабану сорок восьмой фаргард Ясны, стих седьмой, где сказано: «Айшму надобно обуздать». А он и идет за Борисфен, чтобы обуздать Айшму и уничтожить темное царство Ангро-Манью, царство злых скаити. Не уничтожь их, они снова придут в Мидию, как уже когда-то приходили. А потому от них беды не оберешься.
Но этих его мыслей Артабан не знал, а потому говорил дальше:
— Стоит ли царю царей гоняться по пустыне за дикими кочевниками на резвых конях? У них нет городищ, которые можно было бы взять. Покорять кочевников — все равно что, догнав ветер, схватить его рукой. Скифы за Борисфеном такие же, как и их братья за Яксартом. Так стоит ли царю царей к ним идти?
«Стоит!..» — хотелось воскликнуть Дарию, воскликнуть в лицо Артабану, но он молчал. Ибо не любил говорить о том, что и так всем известно. Кто-кто, а Артабан знает, что саков он все-таки покорил. На третий год после того несчастного похода, когда его войско завел Сирак в пустыню. На третий год он снова пошел за Согд, к берегам Яксарта. И саки вынуждены были признать его своим царем. И он, Дарий, велел на камне выбить:
«Говорит Дарий-царь: эта держава, которой я владею, простирается от саков, что за Согдом…»
А на скале Бехистун, что вздымается над дорогой, соединяющей Двуречье с Персией, между Керманшахом и Хамаданом, о саках есть такие слова, навечно высеченные в камне:
«После сего я отправился с войском в страну Сака, против саков, которые носят островерхие шапки… Я подошел к реке, я переправился на плотах. После сего я разбил саков наголову. Предводителя их, по имени Скунха, схватили и привели ко мне. Тогда я сделал предводителем над ними другого, как было на то мое желание. После сего страна стала моей.
Говорит Дарий-царь: те саки были неверными и не чтили Ахурамазду. Я же чтил Ахурамазду. По воле Ахурамазды я поступил с ними, как желал…»
А боязливый Артабан не советовал ему идти походом на саков, что кочуют между реками Истром и Борисфеном.
Дарий помнил, что Артабан — сын Виштаспы.
Дарий помнил, что он тоже сын Виштаспы, и Артабан — его родной брат. И потому помиловал Артабана, другому же за такие речи велел бы отрубить неразумную голову, посмевшую учить царя царей и давать ему советы, куда и на какой народ идти владыке Востока и Запада, всех людей, племен и народов.
— Мы оба — сыновья славного Виштаспы, но я стал царем царей, а ты остался царским братом, — сухо, едва сдерживая раздражение, сказал ему Дарий. — Ты завидуешь мне и стремишься сделать все, чтобы слава покорителя народов не покрыла мое оружие. Но по-твоему никогда не будет, ибо меня ведет сам Ахурамазда! Мир будет знать лишь об одном сыне Виштаспы, обо мне — царе царей! А саков, что кочуют между реками Истром и Борисфеном, я покорю так же, как покорил Вавилон и другие страны, как покорил саков за Согдом.
— Да, брат мой, мой царь, ты во второй раз ходил на саков за Согд и покорил их, — с легким, но почтительным поклоном ответил Артабан, брат его. — Саки во второй раз покорились тебе, царю царей. Но на диво легко они покорились тебе. Не замышляют ли саки какую-нибудь хитрость против Персиды?
— Кто и что против моего царства замышляет, мне лучше знать! — уже не сдерживая гнева, ответил Дарий. — Саки покорились мне оружием и землей. Вместе с племенами каспиев, что у моря, саки составляют теперь пятнадцатую сатрапию моего царства и ежегодно платят мне 250 талантов серебра. Вот так я покорю и саков, что кочуют между Истром и Борисфеном.
Что он тогда знал о саках с берегов Истра и Борисфена? Ничего. Но догадывался, что они так же отважны и воинственны, как и их братья саки из-за Согда. И покорить их будет нелегко. Но легких побед он не ищет. Легкая победа пусть достается слабакам, таким, как Артабан. А для него чем труднее победа, тем она славнее, тем большую утеху ему приносит и славу — царству и войску его. Он должен идти на скифов, они богаты, и табуны их неисчислимы. Кто, как не они, саки с берегов Борисфена, приходили когда-то терзать Мидию? И, говорят, они снова собираются в поход против Мидии? Вот он и должен первым нанести коварному племени удар. Такой удар, чтобы о Мидии они и думать забыли!