XXI
Немного успокоившись, я снова начал общаться с Соней, но уже исключительно как друзья, и для другого дела.
Мне в голову пришла мысль попробовать проследить обратную дороги Оли до дома. В один день проверить, как она доходит до остановки, в другой – как выходит из автобуса и идёт до дома (поскольку незаметно проверить, сев в автобус, я не мог, пришлось делить на два дня, с риском что-то потерять). С каждой неделей Оля выглядела всё скучнее, и недопонимание меня убивало. Если сама не хочет сказать, то выясню сам.
- Почему именно так решил проверить? - спросила меня Соня.
- Мне кажется, за ней следит Кирилл...
- Ты не думаешь, что он её может подкарауливать и во время посещения секций? – подметила Соня.
- Ты про шахматы? – спросил я. Оля недавно начала ходить в шахматный клуб, который был у её дома.
- И про школу искусств.
Я погряз в размышлениях.
- Давай я буду следить за школой, а ты за остальным? – предложила подруга.
Мне пришлось согласиться. Мы через неделю согласовали план действий. Соня как можно быстрее после уроков собирается и прячется за углом школы, откуда высматривает девочку. Остановка находилась в нескольких метрах от учебного заведения, в чём было большое удобство наблюдений. Я же, в свою очередь, по понедельникам, средам и четвергам к семи часам прятался в кустах у школы искусств и следил за ней до остановки у школы; во вторник и пятницу примерно в то же время был за углом её дома и следил за шахматным клубом.
Первую неделю мы провели дни подобным образом, но ничего подозрительного заметить не удалось. Оля спокойно шла на остановку одна, никто её не беспокоил. Один раз я даже потом подглядывал за ней после школы на Западном – но и там ничего. В эти дни девочка сама даже повеселела – стоило только нам начать слежку. Через полторы недели мы с Соней решили последний день последить за ней вместе в пятницу за тем, как она выходит из шахматного клуба, и спокойно прекратить всё, признав, что это не больше, чем надуманные нами ужасы.
В тот день стояла пасмурная погода. Вообще, таковой являлась она уже долго: дожди всё обещали, но их так и не было. Приехали за полчаса до окончания занятий Оли. Уже начинало темнеть, а из-за туч сумерки приходили ещё быстрее. Мы с Соней купили по мороженому и спрятались за домом. Там была удобная деревянная скамеечка, на которой сидели, иногда поглядывая за клубом.
На улице стало довольно прохладно: градуса два мороза. Укутавшись в шарфы, мы разговаривали на самые разные темы, связанные с Олей.
- И потом она порезала нам ладони, мы пожали друг другу руки и теперь вот такие шрамики остались на всю жизнь – символ нашей близости, - показал я ей на правой ладони небольшой след пореза.
- Как всё это романтично, - похлопала ладошками подруга, - Что же с ней могло пойти не так?
- Я думаю, что просто подустала немного… Учитель по физике ты сама знаешь какая. Я её максимально поддерживаю, но и этого уже недостаточно…
- Такого не может быть!
- Чего не может быть? – сидел в недоумении я.
- А того, что твоей поддержки недостаточно, - начала Соня, - Нет, ну ты подумай, если ты любишь человека, живёшь им, для тебя вся жизнь – он… тогда как этой души, этой жизни не может хватать для поддержки? Понимаешь?
- Возможно…
- Или она просто тебя разлюбила, или…
За вторым «или» мы тут сидели и ждали Олю. Наконец, показалась она. Вдалеке прозвучал гром. Мы с Соней притаились и время от времени высовывали головы. Видимость упала, потемнело ещё сильнее, землю накрыл небольшой туман. Она нас точно не могла увидеть.
Силуэт девочки двигался прямо к нам, но неожиданно он остановился. Появилась ещё какая-то тень, её схватившая. Соня уже хотела кинуться бежать, но чутьё мне подсказывало, что было ещё рано. Я преградил путь рукой.
- Лёша, что ты делаешь?! Дай пройти, её же схватят! – пыталась прорваться подруга.
- Нет, рано ещё.
- Что рано?
Тот, кто схватил девочку, отошёл от неё. Они оба стояли и, видимо, о чём-то говорили.
- Мне кажется, что это Кирилл… - подтвердила мои сомнения Соня.
Действительно, по позе, движениям рук складывалось не лучшее впечатление – также, как о Кирилле.
- Ты не можешь… - доходил до нас голос беспокоящейся Оли.