- А что ты мне сделаешь? – посмеялся он, - Мы уже выросли, и так, как с Колей, ты со мной не сыграешь, мудак!
Девушка стала отталкиваться ногами. Я боялся. Одновременно мне было жалко Олю, что с ней всё так произошло. К её губам прикасался другой – от того становилось тошно. Прежняя чистота куда-то делась, всё чернело… Но не до конца. Ещё существовала надежда на более лучший исход.
- Делаю последнее предупреждение – отпусти её! – крикнул я, как смог.
Он молчал и противно подносил свои губы к лицу Оли. Девушка стала приходить в себя и пыталась дать отпор ослабшими от алкоголя руками, но ничего не получалось. Я почувствовал нарастающий прилив гнева за всё: за свою бесполезность, за Олю, за гостей, за всю допущенную ситуацию в целом. Прямо при мне её целуют и, похоже, раздевают, а я стою и ничего не делаю. Кто я такой? Никому на деле ненужное беспомощное животное, которое даже отпор за себя дать не сможет! «Ты – никто! Ты – отпавший от стада! Ты – слабак!» - вспомнил я слова Коли, и во мне действительно в тот момент загорелся какой-то огонёк, в который дровишки подкидывала девушка своим взглядом, тряся ногами.
Я со всей силы набросился на Гришу и опрокинул его, оттолкнув Олю.
- БЕГИ! – кричал я ей, ощущая Гришины попытки прорваться от моей хватки.
Она, держась за голову, бросилась из комнаты. По ней разносились шлёпанья её вспотевших ног. В то же время моя смертельная хватка потеряла мощь, и Гриша встал. Я старался ударить его в лицо, мой гнев набирал обороты, и я болтался в судорогах, пытаясь отомстить обидчику.
- Я… тебе… говорил… не трогай… МОЮ ДЕВУШКУ! – кричал я, находясь в полном безумии.
Гриша был умелый паренёк и умело пользовался самыми разными приёмами, которые, однако, не помогали против обезумевшего меня. В какой-то момент я повалил парня на пол так, что внизу что-то хрустнуло, сел на него и стал бить со всей силы в лицо своими кулаками. Раз, два, три… четыре, пять, шесть… Считав удары, я не замечал, что его лицо постепенно теряло краски злости за прерванный момент – в крови и мясе трудно было это заметить. Разбитый нос, заплывшие глаза и треснутая губа не позволяли ему дать должный отпор. Семь, восемь, девять… десять, одиннадцать… Я остановился и посмотрел на своего соперника. Прямо над ним стояла Оля, которая пыталась отбросить меня от Гриши. Рядом на полу образовалась лужица крови, в которой находилось несколько коренных зубов. Она кричала:
- СТОЙ! ОСТАНОВИСЬ!
Из-за другой комнаты наблюдали за избиением Гриши гости. Соня и Ася подняли руки ко ртам, дабы прикрыть удивление, а парни жалостно посмотрели на их товарища. Я упал рядом с Гришей, который пытался нормально вздохнуть воздух, но не мог. Оля тоже находилась в ступоре, котором был я несколько минут назад.
Отдышавшись, я встал и пошёл в противоположную комнату, из которой уже собирались бежать.
- Я же сказал, ЧТОБЫ ВЫ УШЛИ! – крикнул я им.
Гости побежали на первый этаж. Гриша продолжал лежать.
- Ты его убил?! Что ты сделал, Лёша! – плакала Оля, сев на колени перед парнем.
- Сама виновата! – сказал со злости я, протирая нос окровавленной рукой.
- Опять я! Опять я! Сними свои очки, Лёша, посмотри на ситуацию с реальной стороны!
Нет, этого я тогда не сделал. Скоро в комнату вошёл Кирилл, поднял своего друга и потащился с ним вон из дачи. Я сел на рядом стоявшую кровать, где только что сидели Соня и Ася с парнями. Подошла Оля и посмотрела на меня, всего окровавленного. Мы молчали так долго, слыша снаружи голоса гостей.
- Ты бешеный придурок, идиот!
- Никогда с тобой больше не свяжусь, - плакала Соня.
Оля смотрела на окровавленный погнутый пол. Когда плач девочек и громкие голоса парней притихли, она сказала:
- Ты переборщил немного, Лёш.
Я наполовину пустым, наполовину гневным взглядом посмотрел на неё. С моего лица стекали на футболку и шорты капельки крови.
- Я говорил тебе, чтобы ты не пила. Ты загубила… ты… - я всплеснул руками в воздух, отчего от стёртых кулаков на девушку попала кровь, - ты теперь не тот человек, которого я знал до этого.
Хотелось заплакать, но не получалось… Все свои эмоции спустил на Гришу. Его расквашенное заплывшее лицо навсегда врезалось мне в память.
- Но необязательно надо было его бить!