- Ты мне кто? Я не мог стоять на месте и смотреть на изнасилование!
- Побил бы меня… Побей, давай! – она встала передо мной на колени, припустив юбку и скрыв свои загоревшие ноги.
Я бы её ударил, но в ту же минуту мне представилась ситуация с Соней. Она также стояла передо мной и ждала моего удара… Но я больше не мог так ошибиться, никогда! Потом вспомнил домашнюю – мама и папа… Они между собой заканчивали решать все проблемы примерно также. Но мне не хотелось превращаться в бездушного и жестокого отца… Не хотелось быть тираном… Хотелось только одного – чтобы меня хоть кто-то успокоил и пожалел.
Олю в тот момент я не ударил. Она припала к моих ногам и долго плакала. Солнце уже давно зашло за горизонт. Мы же, почти все в крови, долго находились в такой позе. Оля, казалось, отрезвела, говорила твёрдо и уверенно:
- Прости… прости…
- Вот тебе и свобода… - думал я вслух.
Только через час мы вымылись в бане, прибрались в доме и сели на террасе. В тот момент я думал: «Хорошо, что она лежит со мной, а не с каким-нибудь Гришей».
Уже почти стемнело и в кустах стрекотали кузнечики.
- Держи, с днём рождения ещё раз! – уже более спокойно сказал я и подал свёрток.
Оля отдала мне коробочку. Открыв наши подарки, мы снова удивились, как в первый раз.
- Кубик Рубика? А, стоп… - сказал я, осматривая непонятную головоломку, подаренную мне.
- Мегаминкс… - ответила Оля, ещё открывая свой хорошо завёрнутый свёрсток.
Это был додекаэдр, каждые грани которого, по идее, должны быть одного цвета, но здесь они уже перемешаны.
- Лапка?.. Кроличья что ли… - открыв свой свёрсток, удивилась девушка.
- Да, дома нашёл… Слышал, приносит удачу. А нам она ой как нужна! – улыбнулся я.
- Спасибо, Лёш! – обняла она меня.
XXX
После дня рождения мы обратились к себе, своим проблемам, старались друг другу помочь. Мы вязли в конфликтах, борьбе, гнобили весь окружающий мир за пороки, которых у нас было не меньше. Наши прогулки заканчивались на каких-либо размышлениях своих характеров и различных философских обсуждениях.
- Если бы ты узнала, что конец света будет через час, чтобы ты сделала? – спросил как-то я её, когда мы подходили к её дому.
Оля, во внешнем виде никак не изменившаяся, смотрела на меня глубокими вдумчивыми глазами.
- Я бы плакала… старалась бы всё успеть, сделать то, чего боялась. Почувствовала себя бы счастливой к концу, или нет… не знаю, - говорила она.
- А я бы сел на лавочку, и наблюдал за такими, как вы…
- Серьёзно? – удивилась Оля.
- Конечно! Мне кажется, к концу уже ничего нельзя изменить, и нужно просто принять всё это внутри и дожидаться смерти, как доброго друга.
- Кажется – креститься надо!
В конце августа дача была продана какой-то молодой семье, которой участок оказался нужнее, чем нам. Конечно, с Олей мы потом очень скучали по этому месту. О всём проведённом времени вспоминали часто, но этого уже нельзя было вернуть.
Стали реже видеться с девушкой – она вовсю ударилась в фотосъемку, записалась в фотографический кружок. В конце недели мы с ней встречались, и она показывала распечатанные фотографии, подчёркивала, какой должна быть экспозиция, ракурс, свет, место съёмки, чтобы добиться приятного глазу положения. По живым глазам можно было понять, что ей всё это нравилось до безумия.
С началом девятого класса многое поменялось. После того случая на даче все знали о том, что я сделал с Гришей, и молчали. Ещё ранее наслышанные о драке с Колей, люди думали, что это детские забавы и что уже «перебесились». Но на деле нет… А те, кто не знал, смеялись и называли нас с Олей любовниками. Кирилл окончательно смирился с ней и нашёл себе девушку из нашего класса. Теперь он нашёл человека, которому он мог высказываться, и я даже был рад за него.
Оля изменилась. Ей было очень неуютно находиться в классе, который знал все детали того дня, который смеялся над ней как слабой и «упустившей шанс». Мы с ней не смеялись на переменах, а молча сидели и готовились к следующему уроку или уходили в столовую и молча ели, изредка разговаривая о каких-либо повседневных вещах. Зато, выходя после уроков на улицу, девушка преображалась: она искренне улыбалась, радовалась, что покинула злосчастную школу, делилась своими днями, рассказывала о фотографии. В этих разговорах мы проводили время чуть ли не до вечера, и неважно, какая погода стояла. Обошли весь посёлок, доходили даже до старой части города.