Больше ей ничего не говорил, чтобы Оля высказалась.
- Я не успела дописать четвёртое задание – мои бумаги взяли, а саму пнули из кабинета. Остальные девочки выглядели так красиво, ухоженно – только я там поистине напрягалась, готовилась, почему меня не пожалели и не дали лишней минуты! – она подняла голову и смотрела в стену, приложив вспотевшие ладони, измазанные ручкой, к своему рту, - Одна ушла через десять минут после начала. Деловито сдала пустые бумажки и ушла и поняла, что делать ей там нечего.
После олимпиады я проводил её до дома и дал времени поспать и отдохнуть – готовиться к новым задачам она планировала этой ночью перед вторым днём. Когда её на следующее утро встретил, то увидел в ещё более удручающем состоянии.
- Давай, ещё немного осталось, последний рывок, всё будет хорошо! – поддерживал её я по дороге.
- Все говорят, что всё будет хорошо, но никто не говорит, когда это произойдёт, - уставшим голосом говорила она.
- Знаешь, если сдаться сейчас, то «хорошо» никогда не наступит, - ответил я ей, - Так что будь сильной и верь в себя, и тогда, уверен, это «хорошо» обязательно наступит.
Просидел в школе столько же времени, и Оля опять пришла последней, уже в слезах. Её бесформенное, обезображенное лицо говорило об отчаянии. За углом школы она выплакалась в шарф мне до крайнего истощения. Олимпиада эта ей очень трудно далась, и она долго ещё отходила от неё, до получения результатов.
В поздний февраль к нам в класс приходит Ирина Николаевна с какими-то листами. Я, в ожидании результатов, смотрел то на спящую на парте Олю, то на учителя.
- Олечка! – разбудила девушку учительница.
Она протянула руку.
- Поздравляю! Победитель ты наш!
Класс тогда был полупустой. Наша классная руководительница, стоящая у доски, засверкала глазами. Девушка подошла, обняла Ирину Николаевну, с искренней улыбкой пожала руку другим учителям, пришедшим поздравлять Олю.
В какой-то момент её лицо резко изменилось, и она спросила:
- Я прохожу на всеросс?
- Конечно! Будем с тобой упорно готовиться, на следующей неделе приходи ко мне после уроков.
Оля с пустым лицом вернулась за парту. Вроде бы её радовал результат – первый по области и один из самых высоких по стране, но с другой стороны – заключительный этап заставит напрячься ещё больше. Она может просто этого не выдержать. В тот же день я поговорил с Ириной Николаевной и договорился присутствовать на всех подготовительных встречах, чтобы поддерживать Олю. Искренне я был рад за неё, и хотел ей помочь.
- Вот, Оля, твой последний рывок, и ты станешь важной, тебя будут ценить! – повторял её же слова.
- Опять последний рывок… Ты мне уже говорил перед вторым днём олимпиады об этом, - грустно заметила Оля, а затем добавила, - Забавно наблюдать за тем, как человек умирает изнутри. Особенно если этот человек ты сам. Ходишь как живой труп, безо всяких эмоций, и лишь изредка улыбаешься, чтобы люди не подумали, что у тебя всё плохо…
- Всё плохо?
- Может, мне надо уже остановиться? Может, зря я так напрягаюсь, ведь в области обо мне уже все знают, а зачем стремиться куда-то дальше? В чём смысл?
- Если ты победишь, то тебе дадут халявные сто баллов по математике!
- Я и не собираюсь поступать в университет.
- Как не собираешься? – сказал я, думая до этого, что после победы в региональном этапе она останется со мной, и всё будет хорошо, - Уходишь после девятого класса?
- Подумай сам, - начала девушка, - Если я останусь, то в десятом, потом в одиннадцатом классе мне снова придётся участвовать в этой олимпиаде, снова выгорать, снова уничтожать себя, превращаться в живой труп… Это того стоит? Со своими знаниями я легко сдам математику на сто баллов хоть сейчас, но… знаешь, она мне не нравится. Я пошла на неё лишь ради нашей учительницы, поскольку до этого ей попадалась одни дураки и дебилы. Мне жалко её. У меня есть талант ко всему, но кроме этой учительницы и тебя его никто не заметит… Хотела лепкой заняться после увлечения оригами. Но что-то уже не вижу в этом смысл…
XXXIII
- Да, столько всего повидали, столько пережили! – говорил я, всматриваясь в розоватое небо.