XXXV
Оля застегнула пуговицы на рубашке, только сейчас обратив на это внимание.
- Может, ты уже скажешь, что происходит, а? – не мог усесться в кресле я.
- Первый шаг принятия – отрицание, - холодно проговорила она, не поворачиваясь ко мне.
- Какое принятие? А-а-ай, к чёрту тебя… - махнул рукой на неё я, уже не в силах ничего изменить и повернулся к окну.
За стеклом мелькали домики старой части города, плотность которых всё падала… Вдалеке показался большой заросший отвал, на котором выступало несколько маленьких обмёрзших деревьев, весь в белую снеговую крапинку.
Через несколько минут и его уже проехали. Дальше начинался лес… длинный, заросший, в котором ещё, казалось, сохранилась февральская зима, несмотря на плюсовую температуру на улице. Многовековые сосны скрывались где-то высоко-высоко, что даже из салона автобуса нельзя было увидеть их верхушек. За окном шумел сильный ветер, а по небу двигались густые серые тучи, причём по форме и цвету они были похожи на снеговые.
- Оль, смотри, кажется, сегодня снег, а ты так одета… - указал я на её юбку и рубашку.
- И ты не лучше, - сказала девушка, намекая на мою белую футболку и джинсы.
- У меня хотя бы куртка есть.
Она молчала, находясь в том же положении, котором сидела с самого начала.
- Ты когда расскажешь о планах? - спросил я её, положив руку на её юбку.
- Не здесь, - сказала она и отдёрнула мою руку.
Повернувшись к стеклу, я начал медленно засыпать. Первые переживания пропали. Мне удалось смириться с той мыслью, что уже могу никогда не увидеть родителей, школу и вообще Сатку. Прошлый побег от всего мира провалился, да, и Оля вполне правильно подметила, что тогда «это были лишь одни детские мечты». Учитывая, с какой серьёзностью она относится ко всей этой ситуации, я понял, что ко всему подготовилась очень глубоко, и навряд ли нас уже найдут. Например, мы поехали именно в общественном транспорте, и не давали паспортов при покупке билетов, чтобы нас труднее было найти. Я не знал, что творится у Оли дома, но мои родители узнают о моей пропаже только вечером, когда вернутся с работы, а если позвонят учителям, то те скажут, что мы на пути в Казань, и тогда появится плюс-минус ещё один день в запасе. Только сейчас начал понимать всю Олину схему…
С такими мыслями я заснул. Мои сновидения были неразборчивыми, расплывчатыми. Передо мной стояла Оля в чёрных очках, окруженная мистическим туманом. Она попробовала снять их, но ничего не получалось. Тогда пальцем она обвела вокруг лица и через секунду сняла его. За ним находилась истинная Оля – почти сгнившая, опустошённая рожа, не имеющая ничего общего с той маской, которая стояла до этого.
Я проснулся от этого кошмара. Автобус почему-то не двигался, а Оли и части пассажиров не было в сиденьях. Встав и осмотревшись, я подумал: «Не сон ли это?». Ущипнул себя – больно, значит, не сплю. Выйдя из транспорта через открытую дверь, я увидел небольшую двухэтажную кафешку – наша небольшая остановка. Среди пассажиров искал Олю. Небо вплотную закрыли снеговые тучи, которые могли в любой момент ударить снегопадом. На земле находилась одна сплошная грязь и лужи. Походя немного вокруг да около, нашёл за девушку за кафешкой. В правой руке у неё между пальцами была сигарета, которая продолжала тлеть. От самой Оли несло табачком с ароматом арбуза.
- Ты куришь?! – чуть ли не крикнул я.
- Да, - ответила она, делая очередную затяжку. Она длилась несколько секунд, и сделана была так, как будто Оля являлась опытным курильщиком.
- Я не верю, - сказал я и оторвал у неё сигарету.
Внимательно осмотрел её, искал изъяны, пластик – что угодно, чего нет в нормальной сигарете. Потом посмотрел на Олю – у той изо рта вышел табачный едкий дым. Я бросил сигарету в лужу.
- Не может быть… - прижал руки к голове я и стал ходить из одной стороны в другую. В ту минуту мне трудно было поверить, что она курила, ведь мы вместе отрицали до этого все подобные привычки, - Вот, кто тогда курил на балконе…