- Когда? – проявила впервые какой-то интерес Оля.
- В ту ночь, когда я от родителей сбежал.
Она достала новую сигарету.
- Не надо, пожалуйста…
- Уже год курю, мне трудно бросить, - подметила девушка, - В результате первой попытки продержалась два месяца, до дня рождения нашего.
Тот день мне и вспоминать не хотелось.
- Ты осознаёшь, что делаешь? – спросил её я.
- Хм… - задумалась она, будто бы специально, чтобы подразнить меня, - Да. Вполне осознаю. Это позволяет немного расслабиться, и это повышает твой авторитет.
- Какой авторитет? Тот факт, что другие курят, не значит, что и ты должна это делать!
- Спокойнее как-то. Растворяешься в толпе.
- В какой толпе?! – не мог успокоиться я.
- Толпе тех, кто стремится к свободе. Все стараются проявлять свою индивидуальность, а в итоге уходят в эту толпу живых трупов, которые одинаковыми методами делают это. Спокойнее на душе как-то, - сделала последнюю затяжку девушка, бросила сигарету в урну и направилась к автобусу, у которого уже скопилась толпа, чтобы войти внутрь. Мы с Олей зашли последние и сели снова в свои сиденья. Немного несло табаком, а вместе с привычном запахом кофе и молока отчего-то я странно близко почувствовал себя с отцом.
Автобус двинулся снова в путь.
- Сколько ещё осталось? – спросил я у Оли, которая продолжала также упорно смотреть в одну точку, положив руки на ноги.
- Около пятидесяти километров, плюс-минус час пути, - сообщила она.
Уже как-то не спалось. Я погряз в глубокие мысли о том, что сейчас думают родители и учителя, друзья, которых почти не было. Родители равнодушно официально пойдут в полицию только для того, чтобы их не лишили родительских прав и им продолжали выплачивать пособия, от которых я и рубля не увидел. Только Ирина Николаевна будет серьёзно переживать, потому что без Оли Сатка, да и область в целом лишилась своей звёздочки… Почему девушку не устроило это?
Довольно быстро показалась в окне дорожная табличка «Челябинск». Вдалеке виднелись многоэтажки, мосты, машины, фонари. Мы медленно погружались в атмосферу большого города, где каждый как в муравейнике выполнял свои задачи, чтобы поскорее прийти домой и отдохнуть на уютном диване. Скоро за окном замелькали дома вблизи, торговые центры, светофоры, люди… Оля была здесь довольно часто, но я только несколько раз за всю жизнь. И всё казалось необычным. До сих пор не мог поверить, что теперь мы будем здесь жить.
Автобус остановился, но девушка никуда не двигалась.
- Оль, выходить надо…
- Мы до конечной, - сказала она.
Некоторые пассажиры вышли, часть осталась. Ещё минут десять ехали по каким-то ухабам, вдоль дороги стояли дачные домики. Эти последние моменты движения для меня стали самыми тяжёлыми. К горлу подступало всё, что сегодня ел и пил, и рисковало выйти наружу. Очень невовремя к голове приходили ужасные мысли о том, что мы одни в большом городе, где никого не знаем, и нас никто не знает. Я свернулся в кресле в комочек, но девушка даже и глазом не моргнула, хотя через очки этого нельзя было увидеть. Когда автобус остановился, я ещё какое-то время приходил в себя. Оля достала весь наш багаж, подождала меня, и мы вышли на вокзал.
У платформ стояло столько народа, сколько я видел обычно на праздниках в сквере у нас в городе. Все они обнимали приехавших родственников и друзей не только из Сатки, но и из Екатеринбурга, Троицка и других городов. По небу витали те же самые тучи, что и в 200 километрах отсюда, но снега ещё не было. Приподняв свою сумку и прижав поближе к телу, я медленно шёл за Олей, протискивающейся в толпе в сторону торгового центра. Поднявшись наверх по ступенькам, мы оказались рядом с кассами. У одного магазинчика стояли небольшие пластиковые стулья, на которые мы сели. В центре находилось множество мелких бутиков и лавочек, потолок был где-то на высоте нескольких этажей и подсвечивался белым. На эскалаторах люди поднимались с пустыми руками и спускались с полными пакетами.
Оля продолжала сидеть в примерно похожей позе, что и в автобусе, только в этот раз она о чём-то думала. Так сильно, так долго, что вспотела, а лицо приняло красноватый оттенок. Я ей решил не мешать и просто осматривал новую местность, придерживая сумку в руках.