Девушка спустя полчаса достала какой-то кнопочный телефон.
- Ага, у меня, значит, симку уничтожила, а ты… - хотел сказать я, как меня перебила Оля.
- Это не мой.
Кому-то набрав, она долго молчала, потом хмыкнула, сказала «да, на первое время» и бросила трубку. Встала, пошла из здания, будто меня и не было. Бросился за ней. На улице медленно шёл снег. Люди вокруг только и ахали: «Конец апреля, а тут…», «Вот тебе и конец весны», «С новым годом!».
Как неуловимая, Оля шла, ловко обходя всех людей. Мы зашли за угол и пошли у большой трассы, от шума которой я даже немного оглох в начале. Быстро дошли до дальней остановки. За ней стоял огромный железнодорожный вокзал, возле которого находилось множество такси и людей, докуривающих свои пачки перед отъездом. Оля последовала их примеру и тоже достала сигарету и зажгла её розовой зажигалкой. Я не мог смотреть на это зрелище и просто продолжил глядеть на падающий снег. К небольшому железному навесу и скамейкам подъезжало множество маршруток, но, кажется, не они были нужны нам. Когда подъехал какой-то зеленоватый большой автобус, Оля встала и направилась к нему. В нём было очень много людей, которые толпились и не давали долго зайти. Крики, ругательства, тарабарщина – всё это было внутри, но войти со всем багажом всё-таки удалось. Я стоял между какими-то девочками, одетыми в жёлтые дождевики. Они смеялись, и мне от их смеха потеплело.
Оля всё дальше отдалялась от меня. При движении автобус несколько раз опасно покачивался.
- Водила, не дрова везёшь! – крикнул какой-то старик.
Девушка уже почти скрылась за каким-то бабушками, и я в последний момент взял её за холодную вспотевшую руку. За спинами показалось её лицо. Она припустила очки, и я впервые за сегодняшний день увидел её сиреневые глаза. В них выражалось отчаяние, грусть, тоска, хотя любой-другой мог бы этого и не заметить. Мне стало её жалко. В этой толкучке и духоте мне неожиданно открылась искренняя Оля. Настоящая, которая пряталась под очками – опустошённая, действительно «живой труп», как себя называла… Ни у что олимпиада её так выморила?
Стало гораздо легче через остановок шесть, когда мы с Олей стояли рядом, отойдя к окну, за которым мелькали заснеженные улицы.
- До куда мы едем? – спросил я у неё.
- До остановки, - холодно пошутила она.
Только сейчас обратили внимание, как странно на нас смотрят пассажиры. Подростки с большим багажом, в чёрных очках (я даже не заметил, как в толкучке они оказались на моём носу), в одежде, совершенно не соответствующей погоде, холодно молчат и ни о чём друг с другом не разговаривают. «Людей в чёрном пересмотрели» - говорил кто-то. Но мы также холодно смотрели на двери автобуса, пока не настала наша остановка и мы не вышли.
Оказались у какого-то большого магазина. Рядом с ним стоял небольшой рыночек, на котором под навесом металлистов, несмотря на плохую погоду, бабушки торговали квасом и различными травами, выращенными дома. Оля продолжала вести меня, я взял один из её чемоданов. Вокруг нас стояло множество девятиэтажек, которых в Сатке можно пересчитать по пальцам двух рук. Мы были такими маленькими на фоне величественных домов, при падающем снеге создавалась особенная атмосфера потерянности. По дороге ездили и гудели машины, врубившие фонари, свет от которых сливался в одни сплошные полосы, расплывавшиеся перед глазами. Когда Оля повернула во дворы, мне стало ещё более пусто и холодно на душе – разрушенные скамейки, качели валялись на грязной земле, дороги в дырах и ямах.
Мы подошли к одному из подъездов какой-то пятиэтажки. Оля позвонила ещё раз по новому телефону.
- Мгм, хорошо, - ответила она и бросила трубку.
Во дворе было совершенно пусто и уныло.
- Что там?
- Ждём, - сказала Оля.
- Чего?
- Хозяйку.
Я положил один из чемоданов на землю и сел на него. Хоть и был в белой футболке, и снег падал на мою голые руки, но я не ощущал холода или мороза, наоборот - жар разливался по всему телу. Впервые за долгое время мы были одни, но поговорить с Олей хотелось именно дома, если туда ещё попадём.
Через минут десять к подъезду подошла какая-то девушка лет двадцати с каштановыми волосами под каре. В официальном костюме, она, кажется, прибежала откуда-то из офиса.