Шумное, глубокое дыхание в затылок и холодный жар мужского тела накрывает волной, до дрожи, это непередаваемое словами интуитивное чувство нахождения другого человека в поле твоей ауры. Энергии мешаются, сплетаются друг с другом и в промежутке меж телами, когда ни одно не прикасается к другому, кажется, что нет расстояний, и сердца бьются одно в одно, быстро, громко. Ведро я, конечно же из рук выпускаю, оборачиваюсь. Пугаюсь от того, как близко. Я чувствую его.
- Ну я же сказал: сделаю сам, - качает головой, в его голосе добрая насмешка, а я просто хочу быть хоть чем-то полезной. Он вздыхает, словно читая мои мысли.- Вам, девушкам из больших городов, видимо, чуждо это.
- Чуждо что? - я выныриваю из кольца его рук и позволяю своим глазами любоваться смуглой спиной, покрытой татуировками мифических животных.
- Чувство доверия к мужчине, - он кидает ведро на столик, и краем глаза следит за моей реакцией.
Я пожимаю плечами, в свитере грязно-розового цвета становится зыбко, чувствую, как мурашки ползут по голове.
- Смотря реальности в глаза, Тагар, понятия мужчин и женщи у нас...разное.
- Я знаю, - недовольно фыркает, - только в вашей деструктивной идеологии больших городов спасение человека можно назвать похищением.
Я удивленно приподнимаю брови: гримаса искреннего удивления.
- А я уж было думала, что мы это прошли,- устало выдыхаю пар в его спину.
- Я не сержусь на тебя, если ты об этом, и никогда не, но я не такой, как люди к которым ты привыкла, нравится тебе это или нет.
- Нравится, - стараюсь звучать безразличной.
Тагар ошеломлённо оборачивается, попутно чиркая спичкой о коробок.
- Да, - кивок, - я вижу, - зажжённой спичкой по древней конфорке, одной рукой повернуть вентиль газового баллона и вот: чайник уже греется на огне.
Как ни в чём ни бывало, Тагар натягивает на себя широкую серую майку.
- Чашки на верхней полке шкафа справа, достань их пока, нужно посмотреть за камином.
Тянусь к верхней полке и достаю красивые чашечки из необожжённой глины. Кажется, здесь всё сделано своими руками, возможно, даже и этот кирпично-деревянный дом.
Тагар возвращается быстро. Руки в угле, и по щеке пролегает чёрная угольная полоса.
- О, нашла чашки, молодец, теперь поищи мёд, вон среди тех банок, выбери какой тебе нравится, - он указывает на заботливо укутанные полотенцами баночки, стоящие на полу, а я не могу отвести взгляда от пролегающей по щеке угольной дорожки.
Тянусь пальцами, дотрагиваюсь, мягко проводя по бритому лицу, стираю едкую пыль. Под пальцами ощущаю крохотный шрам, а кожа тёплая, гладкая. Он замирает, будто бы наслаждаясь этими прикосновениями. Мы оба замираем, когда я опускаю свою руку, глаза в глаза. А глаза у него чёрные, хоть и голубые.
- Там, - указываю на свою щёку, - была зола.
Он улыбается, прикасается к тому самому месту.
- А, спасибо, - и комната наполняется едва зримым теплом.
Метель
Бабушка Зарина жёсткая и, одновременно, мягкая, она приструнивает свирепым взглядом, но окутывает любовью, приобнимая за плечи и наливая гнутым железным половником свежесваренный суп в старинную глиняную посуду. У нее две дочери и сын. Роза с мужем и зеленоглазым Георгием, мальчишке лет пять, он игривый и непоседливый, вечно скалит молочные зубы и показывает мне язык. Архип с женой Сарой и тремя детьми, младшему ещё нет и года, и он призывно агукает, навязчиво требуя всеобщего внимания. И младшая Тата с заметно округлившимся животиком. Тата прекрасна так, как только может быть прекрасна кавказская девушка: у неё тонкие, восточные черты лица, раскосые глаза, чёрные, как ночь, изогнутые брови, белоснежная кожа и трепетные ресницы; жесткие волнистые волосы заплетены в косы, которые ниспадают на пышную белую грудь, а беременность придает ей какой-то невероятный, невиданный шарм. Тата всегда очень мила, она сдержанно улыбается и улыбка её также нежна, как и она сама, мне хочется нарисовать её.
Сегодня Тата хмурится, еле ковыряя ложкой в тарелке, она неразговорчива, и я лишь бросаю на неё робкие, полные смущения взгляды. За столом оживлённый разговор, то ли они говорят на грузинском, то ли на смеси языков, в любом случае понять я не могу.