Я прислушалась, Бай не рычал, а только звонко лаял, и это вселило мне надежду на то, что он в безопасности. Я ускорилась. Было зябко, мокро и холодно. Я бежала по тропе, проваливаясь глубоко под замерзающую корочку льда, на спуске, не удержав равновесие,я зацепившись за камень, и рухнула в сугроб, наполняя снегом всю свою шею, спину и руки. Лёд, кажется, пробрался мне под кожу: меня мелко потрясывало от озноба и мышцы сводило судорогами,наверное, именно так замерзают в горах альпинисты.
Я почти что была мертва от ужаса, холода и паники. Я умирала в невозможности преодолеть свою слабость и гордо взглянуть в глаза разношёрстным чудовищам, жившим внутри меня и питавшимися моим липким потом и застревающим в горле сердцебиением.
- Бай! Бай, пошли домой, - звук проходил через трясущиеся губы искаженным, слабым, - его здесь нет, идём домой, Бай.
Пёс не реагировал на мои призывы, и я боязливо спустилась по крутой тропке ещё чуть ниже, чтобы вызволить его оттуда, когда вдруг на снегу заметила бурые кровавые пятна.
- Бай! - я в ужасе бросилась ко псу.
Внизу начиналась стена отвесных скал, дорога стала почти невидимой, и неясно было, где закачивалась она, а где срывалась в небытие заледенелая промёрзшая земля. Один шаг; и ты - вкусный полночный ужин для мрачной пасти многокилометровой пропасти.
В моём сердце рокотал адреналин, никогда еще в жизни я не испытывала настолько же сильного, горящего огнём страха. Куда ты идешь, Тамара? Уж не хочешь ли свести счёты с жизнью?! Но влюбленное сердце не знает преград даже под гнётом безумия, боли и страха.
А чтобы бы сделали вы, любя его всем сердцем? Ринулись бы, глупо рискуя жизнью, навстречу или выплакали все глаза в тепле и уюте? Я не была героем, я не была сильной духом женщиной, но я любила, и хоть раз в жизни истинно любившие поймут меня сполна. Я любила - оправдание каждому сделанному шагу.
Большой, белый, словно медвежонок, Бай стоял у скальной стены, счастливо махая хвостом, своей мощной тушей он подпирал окровавленного Тагара…
В этот момент мне показалось, что я умею летать. Это то чувство, когда ты уже отчаялся и опустил руки и… вдруг происходит чудо. Мне было страшно, мне было холодно, ломило всё моё бедное тело, болели раненые руки, лицо занемело на морозе, и я была истощена долгой ходьбой, бегом и множественными фобиями. Но именно в эту самую минуту я чувствовала себя абсолютно счастливой и абсолютно сильной, я знала — я могу всё. Окрылённая.
Тагар одной рукой опирался о стену, а другой держался за ногу - штанина была разорвана, и из ноги сочилась кровь, марая белый, как лист бумаги, снег. Что обычно люди делают в таких ситуациях? Спрашивают: как ты или что с тобой? Или, может, они бегут, снимая на ходу одежду, чтобы перевязать рану? Или они не делают ничего?
Я стояла в ступоре, смотря на Тагара. Узнал ли он меня или нет, было непонятно. Когда он поднял свой тяжёлый, затуманенный взгляд, было ощущение, что нет.
Я подошла ближе, снова не решаясь сделать следующий шаг. Слишком много крови. Это может привлечь диких животных. Я зачерпнула горсть свежего чистого снега и присела на корточки рядом с Тагаром, прикладывая холод к его ноге. Он вздрогнул и попытался убрать руку. Пальцы закоченели, кажется, он больше не управлял ими. Я стянула варежки со своих рук и натянула на его обмороженные пальцы. Вряд ли это поможет, но всё же. Снег быстро багровел под моими руками, пока, наконец, через длительное время, кровь не стала лишь слабо сочиться бледно-розовыми струйками. Мои пальцы вмиг одеревенели, краснея и распухая на морозе. Бай тыкался мне в лицо своим тёплым, влажным носом, лизал мои щёки и вел себя совсем по-щенячьи. Видимо, он тоже был несказанно рад этой встрече. Своим тонким шерстяным шарфом я, настолько сильно насколько умела стянула рану. Кровотечение было немалым, а нам еще предстояло идти вверх, и я не знала как долго Тагар уже шел и сколько крови потерял.
- Тагар, нам надо идти, слышишь? - трясущимися руками, замерзающими на нещадном ветру и после длительного контакта со снегом, я обхватила его за узкую талию. Нам предстоял трудный путь.
- Я думал, ты привиделась, - едва слышимым шёпотом, похожим на треск сухих поленьев в камине.
- Всё хорошо, скажи, как тебе помочь? - я пыталась взглянуть в его глаза, но он отводил их.
- Я не дойду, а ты меня не дотащишь, - я едва различала слова, его губы двигались с трудом, - тебе нужно уйти и позвать, - каждое слово давалось ему непросто.