- Нет. Нет, я не оставлю тебя, - в моем голосе поселилась тревога. Что если мы и правда не сможем дойти? Я не силач, как мне тащить его на себе? Что если ему станет хуже? Что будет с его ногой? И снова лишь вопросы в моей голове.
Решение пришло почти мгновенно. Потянувшись к уху Тагара, я вытащила одну из его сережек и протянула собаке.
- Бай, возвращайся домой, Бай, иди домой, дружок.
Я взяла клок его шерсти в районе затылка и крепко привязала к собачьему меху кольцо Тагара.
- Прочь, Бай, прочь, иди домой! - пёс колебался, смотря прямо и открыто в моё лицо, я топнула ногой и подтолкнула его. Ещё раз оглянувшись, он, всё же, бросился бежать вверх…
Тагар действительно не мог идти, его правая нога была будто бы не живая, он едва ли мог наступать на неё. Я крепко держала его за талию, он опирался о скалы, которые сопровождали эту тропу, и мы очень медленно, шаг за шагом взбирались вверх по глубокому снегу. Фонарь мешал. Чтобы не создавать лишнего шума, я сняла его с палки и оставила на тропе, палку отдав Тагару, она была кстати. Выбилась из сил я очень скоро. Мы останавливались, чтобы отдышаться. Метель неистовствовала, а я тянула на себе тяжёлого взрослого мужчину. Выдохлась так, что слёзы наворачивались на глаза. А мы прошли только крохотную часть пути.
Я тащила его и плакала, за то, что была так слаба, что была так труслива, за то, что где-то на подсознательном уровне мне хотелось бросить его и уйти, за то, что я извелась от нетерпения. Сколько же мерзостей хранится в одном маленьком человечишке? До дня сего я даже и не думала, что полна столь чёрной, столь глубокой грязи, разъедающей меня изнутри. Я плакала. И знаю, что Тагар видел это, а я и не скрывала своих отравленных слёз.
«Зачем я поперлась за тобой!» - хотело крикнуть моё измотанное тело, мои больные руки, мои мокрые и замёрзшие ноги. А моей душе было противно, и потому я отчаянно плакала.
- Прости меня, Тагар, - шептала периодически. Прости за мои мысли. Я так слаба.
Он лишь молчал, будто бы знал, что творится в моей голове, будто бы знал, какие демоны одолевают моё сердце, только дышал тяжело и шёл едва-едва. Я плакала, и слезы мои становились хрустальными снежинками, стягивая щёки и опухшие веки. Мне казалось, что я прохожу через какой-то свой персональный эгоистический ад.
Когда мы свернули в том месте, где я встретила смело колосящийся на ветру цветок, метель прекратилась, и небо стало светлеть. Сколько часов мы шли? Пять, шесть? Я вышла глубоким вечером, а уже наклёвывался рассвет.
Мы остановились, и Тагар впервые за это время посмотрел на меня. Я корила себя. Да, я была измучена, но он был измучен не меньше. Я, видимо, мнила его Богом на земле, но он был всего лишь человеком, очень смелым и очень сильным. Как он получил такую травму? Сколько часов он шёл один? Как он карабкался? Я ненавидела себя за все мысли, что посещали мою голову. Но в одном я была уверена точно: если бы я знала наперёд, что будет также страшно, также тяжело, также холодно, я всё равно бы пошла, и этот огонек зажигал крохотную надежду внутри моего сердца. Возможно, в глубинах моей темноты теплится свет. Тагар смотрел на меня очень устало, но внимательно. Он старался, как мог, не опираться о меня, я чувствовала это, пытался идти сам, пробуя наступать на повреждённую ногу.
Рассвет застал нас в молчании. Он смотрел на меня, а я на него. Из-за далёких гор пробивалось солнце, мы еще только чувствовали его, но полосы света цвета чайной розы уже начинали покрывать небо, слой за слоем. Розовый, охровый, лимонный - цвета наслаивались друг на друга, как слои масла на холсте.
Верхушки гор загорались ярко-жёлтыми огнями - они первыми приветствовали новый день, который окунался в краски природы так, как чёрно-белая картина покрывается разноцветными мазками. Ветер притих, приструнённый солнечными лучами, в ущелье Тушетии воцарилась долгожданная, лёгкая тишина, разве что переливалась на свету снежная мозаика, помнившая беспросветную вечернюю мглу.
Эта ночь будто родила новую меня. Я умерла не в день аварии, я умерла сегодня, среди молчаливо наблюдающих хребтов. Умерла и родилась заново. Сколько страхов было сломлено, сколько черни выпущено. Я чувствовала себя очищенной.
Я чувствовала себя светлее и сильнее. Горы пели песню рассвета. В моих руках был целый мир. Я осторожно взглянула на Тагара. Его красивые чёрные кудри беспорядочно были размётаны по лбу, под раскосыми глазами пролегали тёмные тени, а губы тронула нежно-голубая синева холода. Но он по-прежнему был притягательным, он был больше, чем тело, даже сейчас я видела это.
Красота не в теле, не в лице, не в фигуре. Красота - это что-то незримое и неуловимое. Это общее понятие, слоёное, как пирог. Это цвет души, помноженный на цвет тела. Красота - это квантовый шедевр, её нельзя видеть, только чувствовать. И я всем телом, глубинным осознанием ощущала всю полноту, весь спектр оттенков красоты Тагара.