Ночь была безлунная, звёздная. В отблесках костра, от которого исходило тёплое забвенное сияние, красивое, сильное мужское тело казалось мне безупречным. Языки пламени опускали на его смуглую спину вуаль нежно-розового цвета, кожа искрилась. Каждый мазок кисти по холсту вызывал у меня дрожь и отзывался волной мурашек под ключицами. Не хотелось сдерживаться, я чувствовала страсть от соприкосновения упругой поверхности кисточки с льняной тканью, щетина кисти шуршала, нанося очередной слой масляной краски на холст. Гладкие, влажные, цвета сливались воедино в бешеном танце. Его спина, его полупрофиль, ямочка над копчиком, от которого красивым изгибом возвышалась стела позвоночника, поддерживаемая мощными, точеными мышцами. Жар в комнате крепчал, он исходил из недр камина, будто бы из жерла вулкана и поглощал собой несколько всю комнату и меня с моими красками, беспорядочно разбросанными по полу.
У меня было десять цветов, живо пахнущий разбавитель для масла, две щетины и холст, натянутый сильными руками сидящего передо мной мужчины. Ему нравилось впитывать спиной мои взгляды, я чувствовала, как замедляется его дыхание, а воздух в комнате пропитался запахом запредельных чувств. Я облизывала сухие губы, забывая, что на них несколько мазков алой и охры, оставленных кистью, что я неосознанно тянула к губам.
Тагар дышал, и я видела, как вздымается его грудная клетка, грудь, испещрённая шрамами, поверх которых с дерзкой сексуальностью были нанесены разноцветные татуировки. Его спина дышала, мышцы расширялись. Он чуть повернулся, обхватил руками шею, стирая длинными пальцами мокрые дорожки. Я пообещала себе не смотреть в его глаза, не смотреть, не смотреть, не смотреть. И я срывалась, заглядывая в омуты наполненных мраморной любовью глаз, я смотрела, и мне хотелось оставить кисть, стянуть свой свитер грязно-розового цвета и отдаться этим глазам, всецело, безгранично, навечно.
Пальцы моих босых стоп нещадно мёрзли от тех высоких чувств, что испытывало мое сердце, Тагар смотрел прямо в душу, огонь игрался тенями на его чёрных, как сегодняшняя ночь, волосах, а краски ложились на краски. Я с благоговейным трепетом выписывала изгибы его мужественного тела, я скользила кистью по линии спины, робко опускалась ниже, растирая пальцами ало-рыжую краску на округлых ягодицах. Он будто бы чувствовал мои прикосновения, раскрываясь под моим взглядом, распускаясь. Он смотрел на меня с вожделенным преклонением, как смотрят на Божество, на Богиню, и мне хотелось стать для него Богиней.
- Прекрати. Так смотреть, - его низкий голос, кажется, был каплей, лишней в чаше моего забвенного самоконтроля.
Запах разбавителя бил в нос чистой, едкой касторкой. Я слышала, как шипят и ломаются дрова в камине, посылая волну искр, которые тлели в воздухе, словно бы астероиды, не долетевшие до Земли.
Завороженная, я оставила картину, она была еще не завершена, я нарисовала всё, кроме лица, мне не хватало лица, мне не хватало чистой открытости и страсти, мне не хватало искренности и безумия, я желала видеть его душу, но пока видела только мужчину, который боялся распахнуть врата в своё сердце и довериться мне. Но я видела его внутреннего Бога, и как же прекрасен он был!
Босыми стопами по мягкому ковру, в длинной цветастой юбке и свитере, облегающем моё похудевшее тело. Я хочу, чтобы ты прикоснулся ко мне. Не как изголодавшийся зверь, а как Божество, коим ты являешься. Кисточка так и остается в моей руке. Он выжидает, и смотрит и не двигается, ни на грамм, ни на миллиметр, он поглощает меня взглядом, оплетает внутренним ромом, пьянит, манит. Я знаю, что вольна делать всё, он будет принимать меня, чувствовать меня, он даёт мне свободу выбора. И я опускаю скользкую щетину на выступающий шейный позвонок, неспешно, робко ведя ей вниз по позвоночнику. Оранжевая, пахнет керосином. Ах, как бы я хотела поджечь его сейчас. Сгори!
Остановиться на копчике, ещё ниже, чуть ниже. Ну же, не молчи, я слышу твоё сердце, которое бьется быстрее. Твоя кровь бурлит, ты хочешь разорвать меня, как дикий, чтобы я прекратила терзать тебя, но ты молчишь и сдерживаешь своего внутреннего демона.
Кисть в сторону, мои руки перепачканы в краске; жирная, скользкая, с резким, сильным запахом. Я запускаю трясущиеся руки в его волосы, ниже. По плечам, по лопаткам, по ребрам. Живот, такой… напряжённый. Он ловит мои руки. Его тоже дрожат, вены на ладонях вздулись, такие холодные, сжимает мои ладони, смотрит, пытаясь не двигаться слишком резко.