***
Утро моего третьего пробуждения было необычайно светлым. За окном голубело бледное небо, наполненное сотнями нежно-белых пушистых облачков, а в моем теле чувствовалась сила, которой не было до этого.
Бабушка-знахарка спала в кресле в углу, подперев морщинистое лицо ладонью. Я выдохнула и вдохнула, сознание моё сегодня было как никогда до этого чистым, и выплаканные слёзы унесли всю горечь и всю боль. Я хотела выйти на улицу, увидеть небосвод, услышать пение птиц, улыбнуться первым лучам солнца. Поднявшись на кровати осторожно, медленно, не так резко, как вчера, я снова вдохнула и выдохнула, и подняла руки до уровня глаз. Левая заметно зажила и пальцы болели уже меньше, расстраивала лишь правая, которая по-прежнему была опухшей и неподвижной из-за множества переломов и ран.
- Вот уже и зрелище приятнее, -инстинктивно, я вздрогнула и пугливо развернулась к источнику звука, прижимая к груди забинтованную руку.
Знаете, есть такие люди, которые… завораживают. Хочется неотрывно следить за их движениями, жестами, мимикой. Есть такие люди, что созданы из загадок, из разноцветных кусочков, что гармонируют лишь тогда, когда соединены вместе. Он был похож на Врубелевского "Демона" - созданный из лоскутков всех самых прекрасных оттенков, с тяжёлым, глубоким, задумчивым взглядом, преисполненном силы и нежности, и немного тоски. Грубая холщовая рубаха с широким горлом, оголяющая ключицы, кольца чёрных локонов, ласкающих смуглую шею, высокая переносица, твёрдый профиль и притягательной формы бледные губы на фоне смуглого лица с высокими скулами. И голос.
"...Пришлец туманный и немой,
Красой блистая неземной,
К её склонился изголовью;
И взор его с такой любовью,
так грустно на неё смотрел,
Как будто он об ней жалел..."
- Что... с моей рукой? Где ...я, Омало? Как далеко это от границы? Мне ...надо... связаться с родственниками, как я могу позвонить? - я сделала паузу, задерживая взгляд на идеально белом покрове снега за окном, мой вдох прервался, прервался и выдох, угасая, осознание доходило медленно, но било болезненно, пугающе, - почему я вообще здесь? - страшно, - я должна быть... - фразы мешались, обрывки воспоминаний разлетались, мерцая своими бахромистыми концами, спутывая мерное течение времени в моей голове, - я должа быть в больнице, какого-то города или села, - потерев здоровой рукой лоб, пазл не сходился, - я должна быть, - выдох, - в Казбеги. Почему я... здесь? - разводя руками в полном непонимании происходящего.
Мужчина долго смотрел внимательным взглядом очень светлых, но будто бы по-змеиному пронзительных глаз. Улыбнулся, отводя взгляд, подходя ближе. Он преодолел небольшое расстояние между нами, тихо шагая высокими кожаными сапогами по скрипучим потёртым половицам. На вид ему было лет двадцать пять-шесть, но глаза как будто бы жили на этих землях вечности. В тишине присел около моей кровати, слегка улыбаясь лишь одними зрачками. Вдохнул, снова переводя на меня острый взгляд.
- Омало — это примерно 100 километров от места аварии, по горам конечно же, с одной стороны начинается Чечня, - он достаточно четко указал пальцем в направлении гор, которые где-то вдали, за окном сливались, смазывались с горизонтом, - а с другой — Дагестан. - Мужчина снова внимательно осмотрел мое лицо, как будто бы пытаясь в чем-то убедиться, - да, - он кивнул, - связь будет. Весной. Когда снега сойдут, примерно в конце мая, может в начале июня.
- Что? - я даже почти что привстала на кровати,- что значит... в конце мая?
- Омало — горный регион, - тихо ответил он, - зимуют здесь, - замялся, - не многие.
Я снова потерла лоб, в голове мешалась ярость с отчаянием, которые вот вот готовы были вырваться сквозь кончики пальцев, которыми я старательно давила на брови в попытках найти ускользающую нить логики и концентрацию.
- Как я попала сюда? Почему я попала сюда? - мой голос повышался градациями, готовый дойти уже до тихого крика.
Мужчина смотрел на меня ровно, тихо заглядывая в мои глаза снизу вверх, изучая, раскладывая на кусочки внутри своего сознания и складывая обратно, в какую-то его картину моей реальности.
- В темноте автобус столкнулся с машиной на серпантине, внизу был обрыв,- он задумчиво окинул взглядом постель, - тебя вынесло через лобовое стекло прежде, чем произошел взрыв. А ты, ты собрала на себя всё это самое лобовое стекло, - он кивнул на бинты, - но ты счастливчик, порезы и раны на левой руке не в счет..