Я открыла глаза, лучи золотого света падали мне на протянутые руки, в моих ладонях оседала золотистая пыль, она выглядела совсем как лето, которое я не любила. Мне нужно было возвращаться домой. Здесь не было ничего принадлежащего мне, я была лишь вынужденным гостем, но никак не членом этой большой, сплочённой семьи. Даже если я и не хотела уезжать, я должна была, моя жизнь не принадлежала Тушетии, я была лишь любимой заложницей этих лиловых снегов... Я уеду. И колокольчики стихли. Неужто я приняла неправильное решение?
Тагар шумно вздохнул и отошёл, оставляя меня наедине со своими мыслями.
«Ты сильно нравишься мне, Тамара».
Даже сейчас? И всё ещё сейчас?
- Я никогда не любила так, как его, - тихо в темноту, будто оправдываясь перед молчаливыми колокольчиками.
И в тишине, как будто бы вторя мне, ветер игрался с обширным пространством, залетая и разгоняя золотистую пыль, которая оседала неспешно в линиях судьбы на моих раскрытых ладонях, пригревшихся на первом весеннем солнце.
- Будь моей, Тамара, - словно бы мы венчались в этой церкви. Тагар обошёл меня, вставая в полосу падающего бархатистого света, и проскользнул своими руками в мои пальцы, внутри них разлился свет будто бы самого Творца, - будь моей, - его чёрные локоны, освещённые солнечным бризом, позолоченные ресницы и губы, сияющие Солнцем радужки глаз, - не говорю женой, просто моей, навсегда, даже покинув меня, обещай быть моей.
Я смотрела внутрь его души, вглубь закрытых глаз его умиротворённых драконов. И слушала низкий трепетный голос, приправленный нотками грусти.
- Твоей, - сжимая родные пальцы, - обещаю.
Тагар кивает. Мы держимся за руки и смотрим неотрывно друг другу в глаза, соприкасаясь тёплой, шершавой после долгих морозов, кожей, передавая друг другу целую радугу чувств через тесные сплетения наших пальцев. Он облизывает сухие губы и опускает взгляд. Я делаю вдох и задерживаю дыхание, в оконный проём над алтарём залетает орёл. Огромный, с пронзительным взглядом, он смотрит на нас, раскрыв крылья, кричит зычно, разрезая своим криком тишину, срывается и улетает в свободные, вольные заоблачные просторы.
Это звучало, как «Аминь» Небес. Объявляю вас Единой Душой, разделённой на два физических тела.
Солнце заходит за тучи, и храм поглощает темнота. Я слышу, как дышит Тагар, закрыв глаза. Один крошечный шаг от моего тела до его, и сухие губы шершавые, пахнут вишней, а на вкус, как закристаллизованный цветочный мёд.
Не открывая глаз, шёпотом что-то на цыганском, с перекатистыми «р», которые трепещут внизу моего живота остроконечными бабочками. Тагар целуется страстно, а так страстно впервые, сжимая большими ладонями мои бока, гладя языком губы и прикусывая их, до крови, кажется. В моих ушах снова колокольный звон, а тело немеет от неги, но я чувствую его влажную шею под своими пальцами, и так я снова осознаю, что он реален, реальный, потому что от шеи тонко пахнет потом. Он существует, а кольца чёрных волос ласкают покрытые румянцем щеки. Он смазывает поцелуй и скользит мокрыми губами по щеке, до чувствительного виска, спускается на шею, за правое ухо, я ощущаю его профиль кожей, мурашками, его стоном прямо в ухо.
- Моя Тамара, - проговаривает, как мантру, наполняя цветом и вкусом два незатейливых слова, цвет сейчас - тёмно-бордовый, а вкус - старого, выдержанного Кагора, и мне кажется, что чрез него говорят Небеса.
«Твоя Тамара».
Слаще - только рисовать твою нагую спину, покрытую шрамами и татуировками, упиваясь едва сдерживаемыми от желания взглядами.
Солнце снова освещает наши головы, а мы так близко. «Спасибо», закутанное в вуаль нашего взгляда, и мы улыбаемся. Будущее в будущем, а мы здесь и сейчас, и настоящее прекраснее любого будущего. Тагар оплетает меня руками, прижимая спиной к своей сильной груди. Солнечные лучики проскальзывают меж соединения наших тел, выплескиваясь многомерными бледно-золотыми акварельными полосами. Он опускает голову на моё плечо, а я запрокидываю свою на его. Мы смеемся. Как колокольчики. Так вот оно что! Колокольчики звенели внутри наших сердец, соединенные единой пульсирующей веной Любви. На небе малиново-розовый, румяный закат. Демон пленил свою Тамару.
"…Ценой жестокой искупила
Она сомнения свои...
Она страдала и любила -
И рай открылся для любви!.."
Демон и Тамара
Это было в начале мае. Мы сидели на ступеньках дома, он чуть выше, а я - чуть ниже, в кольце его рук. Ветер был тёплым, вечерним, а от Тагара шёл аромат кофе и корицы, и от кожи пахло травами. Я смотрела на расцветающие горы, тронутые малиновой дымкой заката. До нас доносился невероятный запах долины, запах распускающихся цветов, готовых одарить горцев своим первым мёдом. В небе над нами парили орлы, они задерживались на уступах отвесных скал и срывались с них, падали, ловя мощными крыльями попутный ветер.