Альфы, злобно скалясь разошлись по своим делам, оставив меня, и трёх Омег, нет уже четырёх.
Ну вот я получил себе волку. Теперь надо привести её в божеский вид.
— Актаре, давай одевайся, да пошли отмоешься, а то от тебя несёт всяким. — я тактично умолчал, чем от неё несёт.
Пеструшка подбежала к новой Омеге, и с размаху влепила ей пощёчину, одну другую третью, голова Актаре, безвольно моталась справа на лево. Всё проходило в тишине, Одна Омега била, другая стояла на коленях, и две стояли рядом и благожелательно смотрели на развлечение, а рядом стоял человек и охреневал от происходящего.
— А ну прекратить, Пеструшка, ты с дуба рухнула? — я не сразу, но пришёл в себя.
Меня девка удивила до глубины, она повернула ко мне перекошенное злобой лицо. Уши торчали не вверх, а как-то в бок, лицо как восковая маска, не улыбка – оскал, слюна капает по подбородку.
В ней ничего не было от той девчонки, что я встретил в библиотеке, в неё было много от тех тварей, которых я видел в школе на уроках демоноведения.
Она схватила за волосы жертву и дёрнула к себе.
— Да! Тебе жалко эту дрянь! А меня жалко? Меня в Омеги опускали месяц назад, вот прямо здесь. прямо при всех! После ужина вывели голую и до отбоя со мной развлекались Альфы.
Она изо всех сил дёрнула за волосы жертву, та чуть не упала, ей пришлось ухватиться за 76-ю.
— Весело тебе было тварь! Весело! А знаешь, как я сдохнуть хотела. Теперь мне весело! Ну что теперь ты такая же как я. Тварь! Девки давайте, её набутылим, я в урне, видела одну из-под пива.
— Хватит, отойди, ей и также сдохнуть хочется, как и тебе. Тебе что её не жалко. — я посмотрел в бешеные глаза Пеструшке, и понял, что ей жалко только одно, что не дают порвать бывшую Альфу своими руками. — девки оттащите её пока она ей голову, не оторвала.
Две Омеги взяли Пеструшку под руки и утащили от моей рабыни. На последки девка вцепилась в волосы, и её кулак мне пришлось разжимать по пальцу. Единственная кто не принимал участия это была сама жертва.
— На выпей да успокойся, — я протянул свою походную фляжку Пеструшке.
Она, злобно сверкая глазами приложилась к ней от души, и села прямиком на землю.
Наш инструктор в школе приучил меня пить холодный зелёный чай на марш-бросках, и я со школы держу фляжечку на всякий случай.
— Господин, ну что Вы взъелись на 76-ю, ну всех нас через это пропускали, ей в конце концов не при всех мозги вправляют. Если Омегу хорошенько не сломать, мы же не поймём, что рабыни, так и будем себя людьми считать. Так всегда было и это правильно. Не стоит нас баловать, только хуже будет. — высказалась одна из Омег.
— Так девки прекратили обсуждения и давайте, одевать её. Долго она будет стоять голой! — я начал наводить порядок, — и что она как пришибленная? Я ей ни чего в мозгах не повредил?
Волка действительно была как под наркозом или ещё под какими таблетками,
— А, в ступоре, она так бывает. — отозвалась одна из рабынь.
— В чём?
— В ступоре.
— Нашёл кого слушать, да не знают они ничего, только жопы подставлять умеют. — нахамила Пеструшка.
— Ты то язычок укороти, всё равно в барак ночевать вернёшься, смотри как бы жопу швабре подставлять не пришлось. Борзая ты девка. И давай сюда фляжку. Не одна пить хочешь.
— Поделись знанием о мудрейшая! — я вспомнил американский мультик.
— Есть такая теоретическая дисциплина «Теория Душ»; слыхали про такую? — Пеструшка хлебнула из фляги и обвела взглядом Омег.
Девки были не прочь её повоспитывать, но теории Душ они не знали, как и я.
— Первый раз слышу.
— Чему только Вас там в Метрополиях учат. Можешь щиты ставить, а базиса не знаешь. — проворчала как заправская бабка у подъезда.
Фляжка, не смотря ненастойчивые взгляды Омег, была надёжно прижата к груди.
— Эльфы учат, не чему знают, а чему нужно эльфам.
— «Теория Душ», попытка научного осмысления основ бытия разумных рас. Выдвинута гипотеза, что душа не является одинаковой у всех людей, а что существует несколько различных душ, каждая из которых по-особому воздействует с окружающим миром. Там много чего, но принцип такой, все мы волки имеем обычную душу и Высшую. У кого только низшая, те обычные Пёстрые, как я. Кто имеет и ту и ту тот может обращаться в Ликана, стать волком и загрызть тех, у кого её нет, я понятно объясняю — спросила Пеструшка.
Девки даже ухом не повели в её сторону, а мне было интересно. Похоже мои учителя, много что мне не сказали.
— При обращении в рабство, бог Рабов, сливается с Разумом и Душой. Ну и вот у нас нет этой души как у Ликанов, и это происходит быстро и безболезненно. У Одноцветных есть эта Душа, и слияние происходит дольше и труднее. Эта Омега — пеструшка с особым удовольствием произнесла Омега, — всё равно придёт в себя через пол часа или через пару, но её попустит, а пока она будет как овощ.
— Ладно давай одеваться, а то я в этих шелках как павлин, и девки оденьте её. — я решил, что хватит расхаживать в парадной форме.
Скромно отвернувшись, дабы не смущать новопроставленую Омегу. Я спокойно переодеваюсь при самой деятельной поддержке и помощи Пеструшки.
Аккуратно сложив в специальные холщовые пакеты, парадную одежду, сделав себе зарубку на память, что надо будет в спокойной обстановке осмотреть и почистить, парадку, я быстро переоделся в своё обычное.
Не люблю торжественных одеяний, ни у себя в Реале, не любил носить костюмы, ни здесь не ношу петушиный камзол.
Что может быть лучше простых штанов, куртки, рубашки, и моей любимой бейсболки. На всю одежду ни грамма магии, но меня это вполне устраивает.
Магию я ношу на поясе или в карманах. Там у меня несколько Артефактов, на всякий случай припасённых, время сейчас неспокойное, открыть Хранилище можно не успеть. Ещё стилет в куртке, но это крайность.
Всё-таки в рабстве есть свои плюсы, скажите уважаемые читатели, Вам туфли когда-нибудь в жизни обувала симпатичная девчонка с волчьими ушками? Стоя на коленях? А мне только что обула.
Есть правда и минусы, шнурки затянула так что вылезли глаза, и мне пришлось самому перешнуровывать.
Я, переодевшись поворачиваюсь, и у меня глаза лезут на лоб.
Две Омеги топчутся на синей курсантской форме.
Я после приступа бешенства Пеструшки дал себе слова ничему не удивляться.
— Господин у вас не найдётся ножа или ножниц. — увидев, что я смотрю на них, обратилась белобрысая.
— Зачем? И что вы тут делаете? — я на всякий случай напрягся, мало ли вдруг у них традиция отрезать что-нибудь у Омег, ну мало ли чего. — Не, а действительно на хрен?
— Мы отаптываем форму! — задорно, с огоньком ответила шатенка.
— Я вижу, что вы топчитесь, ты как её сдавать то думаешь? Порванную, вот вы две коровы, собирайте и несите менять на платье горничных.
Повисла тишина, девчонки остановились, и пытались понять, что я от них хочу.
— Аауксель ну что ж Вы такой, — Пеструшка, задумалась как бы сказать, и для лучшей работы мозга приложилась к фляжке.
— Не от мира сего, — выбрала мягкую форму описания моего невежества, — Платье как Вы говорите Горничных, это привилегия Пёстрых Омег, мы и блохастые Омеги, да только разные. Даже в документах пишется литера по-разному.
Она подобрала палочку и на земле нарисовала «ω» и «Ω»
— Большая литера, значит из Одноцветных малая из Пёстрых. Нам положены платья, и не положено бельё, мы должны обслуживать Хозяев, и быть готовыми в любой момент раздвинуть булочки. — начала лекцию Пеструшка.
— А, если кого извергают из Статуса Воинов, Омега должна служить в бою, и в любой момент быть готовой перекинуться в Волка. Им тоже бельё не положено, чтобы переход не задерживался, пока Омега в трусах путается. Но они должны ходить в форме, и даже в броне. Вам понятно Аауксель? — и дождавшись утвердительно кивка, продолжила.