Честно говоря, надо подойти к ней, ударить в солнечное сплетение и слегка повоспитывать, надо припомнить её хамство, про мои заросли, и про язычок, и про смешки за спиной. Но нет злобы. Нет настроения бить. Да и спешить не стоит. Она подомной, и я устрою ей воспитание, но дома и в отсутствие Хозяина.
Да! Не хочется, чтобы он увидел, как я ей мозги вправляю, он добрый человек, не стоит ему показывать лишнего.
Нет неправда. Я не должна обманывать себя. Я не хочу её бить. Человек читал такие красивые стихи мне, мы обнимались. Он тёплый. Я хочу его как мужчину, он нежный и толстый, и он добрый.
И я хочу быть доброй.
77-я демонстративно отстегнула защепку с ошейника. Так, опять начались проблемы, а ведь я не хотела тебя бить.
— Стоять! — я добавила в голос стали.
— Да иди под хвост. Ты пёстромордая. — отмахнулась 77-я.
— 77-я. Именем. Бога. Аме. Приказываю. Стоять. — я чётко говорила каждое слово, устремив мысли к Рабскому Богу.
Стерва застыла как вкопанная, как ни странно, её удалось покорить много проще чем я ожидала. Это был страшный риск, Бог мог не ответить, и я бы потеряла над ней всё что с таким трудом приобрела.
Я снова прицепила её защепку на ошейник.
Пару минут ничего не происходило, 77-я стояла. Но потом всё-таки переборола себя.
— Мне отлить надо. — смирив гордыню она обратилась ко мне.
Мой мочевой пузырь намекал что и мне не плохо было бы тоже сходить на край выгребной ямы, но там тёрлись чужие рабы и пара звероящеров, лучше пусть у меня из ушей потечёт, чем я стану рисковать своим будующим. Рабы бывает нападают на девушек. А мне невинности лишиться надо сегодня в постели с Хозяином.
— Ты 77-я должна обращаться ко мне либо «Первая рабыня», либо «полу-Госпожа Пеструшка» — я сразу показала, что не потерплю нахальства.
— Да, ты кто такая!? Как ты смеешь требовать такого от меня! От Одноцветной! — стерву распирала ненависть ко мне.
Я без замаха ударила ей по щеке. Сочный шлепок. Даже людоящеры на нас посмотрели.
— 77-я ты не забывай кто ты и, кто я — я твёрдо поставила её на место. Даже не глянув в её сторону.
— Я тебе не 77-я у меня имя есть! — уцепилась она за последнею соломинку своего прежнего я.
— Как тебя зовут? — я спросила, как можно более равнодушно.
— Я Ак… Аку… А… Меня зовут Ак-к-к… из Клана… Клааана… из… — горло 77-й издавала булькающие звуки.
Всё рабы по первости не могут смириться что у них забрали всё, положение в обществе, семью, статус, свободу, имущество.
Но больше всего мы не можем понять и принять, что у нас забрали имя, данное родителями и Фамилию семьи. Рабские Боги съедают наши имена, их больше нет.
И я Вам мои читатели никогда не скажу, как меня зовут, из какого я клана, и кто мои родители. Не потому, что это такая уж тайна, и не потому, что забыла, нет памяти не лишают, просто мы не можем произнести это вслух. Никак не можем.
Но, так и быть!
Хотите знать всё про меня и про семью?
У меня на обратной стороне фотографии всё записано кто где, и я там тоже. Мама написала, когда меня в рабство отдавали.
Вот она моё фото, смотрите, вот это наша фамилия, это имя моего отца, это мамы, сестрёнки, с низу имя моего братика. А вот это, ну, где я пальцем указываю это моё имя…
— Акт… Акку… Гоо… — 77-я пыталась бороться с волей Бога.
Я так же скулила. Пока мне подзатыльников не наподдавали.
Ещё одна пощёчина, и злоба в глазах 77-й.
— Заткнись дура, пока голова не разболелась, будешь тупить, потом черепушка от боли начнёт раскалываться. — я дала переварить её мысль и продолжила, — нет у тебя имени больше. Я была у прежних хозяев «Младшей», в училище «76-й», пока Хозяин не даровал имя «Пеструшка», а ты в училище числишься 77-я я в документах читала. Так и будешь зваться пока Хозяин не переименует.
— Ты врёшь! Ты всё врёшь! Пёстрожопая! — перешла на визг 77-я, — Человек меня по имени зовёт, дура!
— По имени! По имени! Ак-о-а… Акт-т-т-т… Ак-к-ка… — она опять сорвалась на бормотание.
Под моим насмешливым взглядом её бормотание перешло во всхлипывания.
Она повернулась к стене и разревелась как девчонка.
Сквозь рёв было слышно только «Ненавижу», «Ненавижу», «Ненавижу».
Это хорошо, всем нам надо прореветься пока Хозяева не видят. Я зарёванная приехала к Первым хозяевам, и там весь вечер проревела в передник Старшей. А сколько слёз в училище, выплакала. У-у, и не сказать. Но ничего. Не померла.
А вот что ревёт это хорошо, хуже, когда молчит. Мне Старшая по на рассказывала, про таких, бывшие-люди в себе замыкаются, и с ума сходят. Таких в прислуге не держат, невозможно им что-то поручить делать, да и будет такая служанка как тень слоняться с кислой мордой, только глаза хозяевам мозолить. Таких сразу в Лен на поля отправляют.
Мне стало жалко её. Я просто вспомнила как сама так же ревела. Я, не думая о том, что должна вести себя как Первая, просто обняла её и дождалась пока она успокоится.
Всхлипы стали реже, и как она притихла, я сама сняла с её ошейника защепку.
— Сходи на яму, только будь осторожна, там толкутся какие-то зверёныши. Пойдём вместе — я тоже отцепилась.
Поход на выгребную яму, ну точно никому из Вас мои читатели не будет интересен, ну разве, что могу сказать, что пришлось вправить пару вывернутых мною рук, и 77-ой показать полуобращение, её чёрная морда с оскаленными клыками, даже на меня страху навела, ну а зверьки вообще разбежались к своим хозяевам, там была сущая мелочь, пару котов, енот и лис.
Совсем не скучно стоять у стенки, когда есть с кем потрепаться, только главное не терять лицо и помнить, что я Первая рабыня, то, что я утешала 77-ю это в прошлом, и нам обоим надо это поскорее забыть.
Ради нашего будущего.
— Твоя жизнь изменилась навсегда, ты это должна не запомнить, а понять. Не пытайся цепляться за своё имя, ты только прогневишь Бога Аме. Отныне ты 77-я. — мне пришлось озвучивать прописные истины.
— Но ведь Хозяин…
— О Боги! — я закатила глаза. — ну чем ты слушала на рабологии, мы же вместе с тобой на одном уроке были, ты сидела за партой, а я на коленях у двери – принеси подай.
Ну, она точно смутилась и отвела глаза.
— Хозяину можно, и свободным людям тоже, на них рабские Боги не действуют.Тебе нельзя, и мне нельзя. Мы с тобой Лишенцы. Нас лишили всего, и имени тоже. И мы никогда не станем людьми, если Свободу Воли Боги отнимают, обратно никто не даст. Мы бывшие-люди.
Хозяин не злой, он просто не понимает, что для рабов слушать своё прежнее имя пытка. Некоторые злые люди обращаются к рабам по-старому, чтобы их унизить, но это в приличных семьях не принято.
— Слушай, а как имя нормальное получить? — 77-я поуспокоилась, и стала искать, как устроиться по лучше под Хозяином и подо мной.
— Я тебе как говорила обращаться? Мне что снова тебя бить надо? — пришлось ставить её на место.
— Полу-Госпожа Пеструшка, как мне получить имя? — смирила гордыню 77-я.
Ну а раз, ко мне с уважением, то и я всей душой.
— Всё просто. Заранее выбираешь имя, и когда Хозяин в хорошем расположении духа просишь поменять. У нас Алексей не злой, за спрос не выпорет — я обнадёжила её.
Так за разговорами о разных хозяевах, мы и коротали время. Меня слушать не переслушать, за три года много чего и видеть, и слышать довелось. А чем ещё заниматься, когда стоишь на цепи? Ну только что молча под ноги смотреть. Вот поэтому и не считается передержка наказанием, а только пустым времяпровождением. На цепи, пока стоишь, а лучше сидишь, со всеми рабами перезнакомишься и сплетней наслушаешься, главное не быть букой.
— Пойдёмте девки, покормим вас, как раз обед начался. — нас поманил за собой волк в возрасте, но ещё довольно крепкий.
Он вышел из калитки куда входил Хозяин, я была спокойна и не волновалась.
Хозяин нас не обидит, и не заставит прислуживать другим человекам за столом. Вот волки бы точно нас попользовали бы.
Есть такая игра, рабу связывают руки за спиной и на ноги одевают такие как бы кандалы, чтобы можно только мелкими шажками двигаться, а ошейник и кандалы соединяют цепью так что весь скрючиваешься и не можешь стать с коленей.