— Локи, — ее голос стелется комнатой, настолько тихо, что она сама едва слышит его.
Но он открывает глаза, как будто и не спал. Не движется, но Фригг видит, как на еще секунду назад мирном лице закладываются морщины, как каменеет изгиб губ, как взгляд становится тяжелым, словно скала. Молчит, рассматривая Фригг.
— Локи, расскажи мне о Брисингамене. Он был у тебя…
— Недолго. Я смог пройти в нем до Сингастейна, где Хеймдаль отобрал его у меня.
— Мы оба знаем, что не отобрал, — Фригг улыбается. В уголках губ — заговор. — Он просто вытряхнул тебя из него, когда отказали системы. Вытряхнул — и извалял в грязи.
— Он в то время приударял за Фрейей. Знал бы он тогда, какая она шлюха, уверен, Брисингамен был бы мой, — и он улыбается в ответ, с тем же таящимся заговором.
— Расскажи мне о Брисингамене, Локи. Почему он застрял там, у Сингастейна?
— Потому что Брисингамен и Фрейя — одно и то же.
Долгий взгляд глаза в глаза.
— Матрица Фрейи — в Брисингамене. Вот почему она не отдала его тебе — Бальдра Брисингамен не спас бы. Вот почему я застрял у той скалы. Вот почему ты не сможешь повторить…
И Локи умолкает. Он замечает отблеск огня — искра безумия гнездится в ее взгляде, разгорается диким пожаром, всепоглощающим пламенем. Фригг подходит ближе, падает на колени. Огонь в камине золотит ее волосы, делает их рыжими — как у него.
— Я знаю, ты можешь… Ты ведь создавал для Ангрбоды все ее установки. Ты ведь знаешь процесс, как никто иной. Ты ведь знаешь дорогу к Хель. Локи, я выполню любое твое желание. Скажи мне, чего ты хочешь?
Тяжелое молчание опускается на их плечи. Трещит огонь в камине, бросая на них кровавые отблески. Пламя безумия пляшет в их глазах.
— Все, что я пожелаю?
Слова разбивают идиллию.
— Все, что ты пожелаешь. Лишь бы только Бальдр был жив.
— Но получить матрицу мы сможем только с ее помощью…
— Пускай! — безумие пляшет в ее взгляде, плещется жидким огнем, переливается всеми оттенками. — Он хоть и принял воду Урда, все равно никогда не покидал Брейдаблика!
Улыбка в ответ.
В другой комнате Сигун проклинает Асов, которые погубят ее мужа.
-11100-
Путь вниз долгий и трудный. Чертоги Хель спрятаны в центре Асгарда, прямо над циклопическими сводами Свартальвхейма. Сердце земель цвергов — раскаленная лава и огромные генераторы, наполняющие исполинские залы мерным шумом работающих турбин и гудением трансформаторов. Всего лишь несколько этажей отделяют царство кузнецов от замерших во времени чертогов посмертия и тоски.
Хель смеется. Скалится мертвое лицо в шелестящую пустоту, глаза смотрят мимо Локи в темноту. Ползут мониторами данные переписи, в глубине комнаты ворочаются роботы-уборщики, а она хохочет, и смех ее отдается громом, вторит ему эхо из дальних углов.
— Ты снова тут? Ты снова… Ты снова пришел!
Локи смотрит на смеющееся лицо.
— Зачем? Объясни мне, существо из плоти и крови, зачем тебе, такому живому, я, программа? Зачем приходишь сюда?
В ответ — молчание. Хель хохочет, захлебывается смехом, издевается и бросает упреки. А когда утихает смех, когда по экрану стекают вниз, в темноту забвения Хелльхейма, колонки переписи, размеренный синтетический голос без интонаций спрашивает:
— Чего тебе?
Потому что теперь уже улыбается Локи. Даже в синих тонах отсветов мониторов оскал выглядит дьявольским, волосы отдают тусклым огнем пожаров, долгая тень за ним — густого черного цвета, цепляющаяся за провода, похожая на саму Гиннунгагап.
— Хочешь сделку?
— А что ты можешь мне предложить? — лицо на мониторах всматривается в пустоту. — Кто ты? Разве Локи пришел бы ко мне с предложением? Он может только требовать, вымогать и обманывать. Он же Обманщик! Или нет? Или я ошибалась? Отец?
Локи молчит. Холод замораживает его, пыль с тишиной оседает на плечи, время тянется тягучей массой, едва переваливаясь из верхней чаши в нижнюю. Слова не хотят слетать с языка.
— Ты хочешь жить?
— Что ты хочешь этим сказать? — вопрос звучит сразу же. Лицо пялится в темноту.
— Если ты поможешь мне и Фригг, мы воскресим тебя. Мы обойдем защиту администрирования Иггдрасиля и сделаем твою копию в реальном мире, и она будет свободна, как я. Она будет жить со мною, как моя дочь, и время от времени будет соединяться с тобой. Ты увидишь этот мир, ты сможешь пережить все то, по чему ты так, как мне кажется, скучаешь.