В звенящей тишине я услышал только белый шум – как от телевизора, у которого не была настроена антенна. Этот звук успокаивал и возвращал меня в реальность. Или то, что я сейчас ею считал. Моё сознание прояснилось, и я с удивлением обнаружил, что лежу в кровати, накрытый тонким одеялом. В своей комнате. На момент я подумал, что всё, кончились мои мучения, но сумеречный сероватый свет, исходящий откуда-то с потолка, сразу же развеял только вспыхнувшую надежду на это. Нет – я не проснулся окончательно. Только оказался в так называемой «безопасной» зоне. Как тогда, когда я собирался попасть в самый первый из Миров-кошмаров - свой собственный. Хм, но если так, то… Получается, то, что я пережил в Галерее, было сном во сне во сне.
Жаль, что шутки про ДиКаприо уже не казались мне смешными.
Мысли в голове перекатывались с боку на бок подобно ленивым, жирным, покрытым толстым слоем слизи жабам. Мягкая, обволакивающая тьма забытья звала меня в свою чёрную пасть, и, наверное, только страх снова окунуться в кошмары останавливал меня от того, чтобы не провалиться обратно в дрёму. Я устал. Всё во мне умоляло о передышке. Даже самая напряжённая из тренировок, которые я переживал, не выматывала меня настолько.
Чтобы хоть немного успокоиться и не дать себе заснуть, я начал размышлять. Или хотя бы пытаться это делать. Я вспомнил, что произошло в Галерее, и почти мгновенно пожалел об этом. Голова сильно загудела от всех тех вопросов, что висели под потолком моей черепной коробки и притаились только на время, чтобы затем налететь на меня с новой силой.
Я чувствовал обиду и смятение – мне до сих пор не верилось, что Джейк может оказаться предателем, хотя все факты были налицо. Видимо, я и правда не хотел признаваться себе в том, что ошибался всё это время. Как заведённый, я снова начал перебирать, словно бусины на чётках, все те ситуации и фразы, которыми мы обменивались с Инглишем, чтобы собрать их в некую общую картину. Но паззл не складывался – воспоминания казались смазанными и нечёткими, многие вещи в поведении призрака были неоднозначными, а слова Анны и невозможность англичанина ответить на лёгкий, по сути, вопрос клали тяжеленный камень на чашу вины. Почему-то я вспомнил, как от Джейка шарахалась напуганная Рокси. Теперь то, что она его видела в виде сгоревшей головешки, казалось ловко продуманной стратегией, направленной на то, чтобы зацепить и подпитаться от как можно большего количества людей. И тот странный, будто ни к чему не причастный случай с насекомыми, которых видел только один парень... Господи, как было его имя? Не помню. Чем больше я старался вспомнить, тем более смутной, не полной казалась мне картинка. Это сводило с ума.
Коротко промычав от усталости, я перевернулся на спину и накрыл лицо рукой, стараясь отбросить все эти размышления в сторону. Я точно не смог бы сейчас заснуть – уж очень глубоко внутрь своей памяти я копнул. И чем глубже я пробирался, тем меньше мне хотелось нырять снова в эту изнуряющую круговерть кошмаров и сумасшедших гонок со смертью. Я уже не видел в этом смысла. И, что ещё важнее, я не знал, можно ли хоть кому-то верить.
Эй, чел, ты там как? – приглушённый голос брата, раздавшийся из-за фанерной стены, немного меня успокоил.
Могло быть и лучше, - сонно на выдохе проговорил я. А затем резко вскочил, приняв сидячее положение. Дежа вю – такое случалось ранее. Я уже слышал голоса мертвецов за своим плечом.
Я начал неотрывно смотреть на белую стену, со страхом и долей надежды ожидая, что призрак Дейва может появиться прямо здесь передо мной. Как до этого я видел Роуз. Но брата всё не было. Прежняя звенящая тишина, разрезаемая только гулким белым шумом – вот и всё, что я слышал.
Но через какое-то время стена всё же немного изменилась – по ней быстрыми полосами, как от невидимой змеи, поползли чёрные следы копоти. Я почувствовал запах гари, но почему-то был уверен, что моя квартира не горит.
В конце концов, она уже давно сгорела…
Стоп. Что?
Я мотнул головой и опустил босые ноги на пол. Снова сквозняк. После этих галлюцинаций выходить из комнаты и совершать ошибку не хотелось. Но прохлаждаться в кровати дальше, ловя всё новые глюки, не хотелось ещё больше. Поэтому я открыл дверь и покинул комнату. Неплохо было бы, между прочим, отыскать свою катану. Так, для разнообразия.
Однако стоило мне перешагнуть порог своего главного убежища, как я почувствовал под ногами что-то мягкое. Опустив взгляд, я с удивлением обнаружил, что это были перья – чёрные, блестящие вороньи перья. Они вели в приоткрытую дверь соседней комнаты – комнаты Дейва. Может, наша встреча всё же состоится?
Медленно и осторожно я начал приближаться к комнате младшего брата. По дороге я приметил, что планировка моего дома опять изменилась. Коридор заметно уменьшился и теперь заканчивался лестницей, ведущей на первый этаж. Этот дом невыносимо напоминал мне что-то. Образ крутился на окраине памяти, всё никак не желая всплыть окончательно. Но воспоминания эти отдавали привкусом горечи и страха. И будто были не совсем мои.
В таком смутном состоянии я приблизился к комнате Дейва и медленно приоткрыл дверь, настороженно заглядывая внутрь. Да, поступал как герой второсортного ужастика – тот самый, который вместо того, чтобы смотаться подальше от опасного места, суёт туда свой любопытный нос. Но желание увидеть брата, голос которого я недавно слышал, было сильнее меня. Хотя я прекрасно осознавал, что это может быть очередная ловушка.
Комната мелкого была захламлена, и это не особо походило на его привычный «творческий беспорядок» - на полках было уж слишком много сгруженных, стоящих одна на другой банок с формалином, в которых плавали отрубленные пальцы, вырванные глазные яблоки и дёргались полумёртвые амфибии. Весь пол был устлан фотографиями, чёрной слизью, происхождение которой я знать не хотел, и всё теми же перьями вороны. Верёвки, на которые Дейв обычно вешал самые удачные снимки, были безжалостно оборваны. Окно было раскрыто нараспашку, а на рабочем столе, с которого куда-то пропала музыкальная установка, сидела большая чёрная птица. Она внимательно глядела на меня, повернув голову. И я не знал, чего мне ожидать от этой пернатой задницы. Может, она прилетела ко мне с вестью от брата. А, может, поесть мертвечины – кто её разберёт. Я сделал осторожный шаг внутрь, намереваясь согнать ворону нафиг, и наступил ногой на одну из фотографий. Посмотрев вниз и подняв снимок, я удивился, увидев не одно из «ироничных селфи» и даже не фотографию пейзажа. Единственная уцелевшая фотография, не испачканная в чёрной склизкой субстанции, устилавшей пол, изображала меня и брата. Лицо мелкого было жестоко замазано чёрным маркером. Мы кормили чаек.
Я мгновенно вспомнил этот момент – это было давно. Тогда, когда мы отдыхали с папой во Флориде. Он тогда и «щёлкнул» нас, пока мы с Дейвом увлечённо подкармливали этих наглых пернатых. Я хмыкнул и перевернул карточку. На другой стороне острые буквы, написанные красной ручкой, сначала казавшиеся, как и в любом сне, смазанной тарабарщиной, быстро сложились во вполне ясные слова.
«делай выбор осторожно
доверься сердцу там где разум терзают сомнения
я же знаю что ты на это способен».
Угловатый, резкий почерк не мог принадлежать никому больше - это был Дейв. Даже чернила ручки были красными – его любимого цвета. И написано всё было без единого знака препинания. Я пару раз растерянно моргнул и вздрогнул, услышав хлопанье крыльев - бездвижная до этого ворона пару раз подпрыгнула, подбираясь к краю стола. Движения её не казались мне агрессивными, но и дружелюбной птица явно не была. Потому я внимательно наблюдал за ней. И тут она резко, отрывисто каркнула на меня, высоко подпрыгнув. Я почти на автомате сделал пару шагов назад и вышел прочь.
Из-за сквозняка дверь резко захлопнулась. Я остался на пороге с полароидным снимком в руках. У меня не возникало ни малейшего сомнения, что это послание мне оставил именно мой брат. Тем же способом, каким до этого в зеркале появлялась Роуз и рисовала на стекле глаза. И, хоть пока я понятия не имел, что всё это означало, некоторые предположения в моей голове медленно, но верно зарождались. Я спрятал фотографию в карман, а затем направился дальше по коридору. Дейв советовал мне слушать сердце, хотя знал, что мне это даётся невыносимо тяжело. Чаще всего я работал головой, редко когда умея не то, что довериться, а банально почувствовать хоть какую-то реакцию своей главной мышцы на окружающие события. Но сейчас эта мышца упрямо твердила, что мне стоит спуститься на первый этаж и взять, наконец, свою катану.