Тело моего единственного друга падало в трясину, испещрённое огромными следами от пуль, и он вновь напомнил мне изувеченную книгу. Я не успел ничего предпринять, не успел понять, что произошло, а чёрная и грязная трясина уже вовсю жадно засасывала Джейка внутрь. Через мгновение на поверхности оставалось только его бледное, ничего не выражающее лицо с закрытыми глазами, похожее на восковую посмертную маску. А потом и оно скрылось под толщей грязи.
Я, казалось, не дышал, отказываясь признавать то, что видел. Сквозь шум в ушах и стук своего собственного сердца, я услышал громкий щелчок - в меня вновь был направлен ствол оружия.
Я следующий.
БЕЖАТЬ!
Прежде, чем я что-то успел сообразить, моё тело вскочило на ноги и бросилось прочь. В охваченном паникой сознании сияли красным и белым огромные буквы – БЕЖАТЬ. Бежать и не оглядываться. Бежать прочь от нёсшихся мне вдогонку выстрелов, всё время меняя направление, чтобы пули меня не достали. Потому что нет другого способа выжить.
Бежать прочь.
Бежать быстрее, чем когда-либо в жизни!
Я переставлял ноги, не чувствуя ничего – просто нёсся по болоту, чудом не проваливаясь в трясину. Ветер свистел в ушах, я не знал, что происходит с моим телом, вышедшим из-под контроля. Мне казалось, что этот огромный амбал идёт за мной. Что он дышит мне в затылок и вот-вот выстрелит на поражение, погружая и меня в эту вязкую почву под моими ногами. Всё тело горело огнём, а сердце колотилось где-то в висках громкими, оглушающими барабанами, заглушая даже обрывки мыслей. Я не видел перед собой ничего – одна картина резко сменялась другой, мелькали какие-то очертания камней и кочек, редких деревьев. Всё смешивалось в один серо-зелёно-чёрный рисунок, а я бежал, не зная, как остановиться. Бежал, обгоняя собственное дыхание.
Как спасение, прямо у меня под ногами возник какой-то полугнилой корень, о который я зацепился ногой и рухнул лицом в грязь, еле успев подставить руки, чтобы смягчить падение. Холодная земля остудила моё лицо, я приподнялся на руках и глубоко вдохнул. Воздух прошёлся по горлу будто наждачкой. Я закашлялся и не смог остановить накативший приступ. Кашель был сухой и колючий, всё тело содрогалось от него, и, казалось, ещё немного, и я выкашляю наружу своё бешено колотящееся сердце. Мысли были перепутаны и не хотели выстраиваться в ряд, как раньше.
Только когда нестерпимый кашель унялся, и я смог нормально вдохнуть, чудом избегая гипервентиляции, я, наконец, осознал, что случилось.
Джейк. Призрак, которого я посчитал обманщиком, кого принял за своего главного врага. Которого подло предал и почти убил, и который простил мне то, что нельзя прощать… Он защитил меня. Подставился под пули, чтобы я смог ещё немного сражаться. Инглиш мог смело оставить меня одного после того, что я сделал, но он пожертвовал собой, чтобы спасти мою никчёмную шкуру. Я повернулся и рухнул на спину, уставившись в низкие тучи и куски грязного, бесцветного неба.
Сердце всё так же колотилось в груди, я не мог восстановить дыхание, но я не чувствовал ничего, кроме ненависти к самому себе. К тому, каким я был идиотом. С самого начала – с самой нашей первой встречи. Как я не понимал, что меня контролируют. Я был сам на себя не похож – слишком мягкий, слишком инертный. Никакой. Безвольная марионетка в руках Твари, которая даже не отслеживала, что ею управляют. Вот почему я тормозил и не действовал. Почему отказывался слушать то, что мне говорили. Не потому, что они все были не правы, отнюдь. И Джейк, и Рокси, и Дейв – они все были бесконечно правы. Они пытались помочь мне. А я их подвёл.
Я лежал, ощущая лишь всепоглощающую пустоту в груди, и анализировал каждое своё действие, каждую свою мысль. Чётко прослеживал, где именно Тварь не давала пробиться наружу сомнениям, где она хватала моё сознание за хвост и вертела им как хотела, не позволяя тревоге и здравому смыслу взять верх. Какой же ты, Дирк Страйдер, идиот.
Из горла моего вырвался полный досады и боли стон, и я повернулся на бок, свернувшись калачиком. Я хотел умереть от стыда прямо здесь и сейчас. Я понял, какой я ужасный, эгоцентричный ублюдок, настолько холивший и лелеявший своё ненаглядное, уютное одиночество и свои пустые убеждения, что отталкивал всех, кто пытался мне помочь. И пытался научить тому же самому Дейва. Я - безжалостный кукловод, который привык контролировать всё, что находится в его окружении. Я - безмозглый демиург маленького безумного мирка, который населяют марионетки, куклы-чревовещатели, искусственные конечлены и тонны ненужной, разношёрстой информации из интернета разной степени паршивости. Чёртов принц, восседающий на престоле из высранного им же самим информационного дерьма. И теперь я в нём по уши или даже по самую макушку. А единственный призрак из Англии столетней давности, который всеми силами, чёрт возьми, пытался меня вытянуть, был мною же лично убит. Ну, и кто я после этого? Ни одного не матерного слова не находилось.
Трясина начала медленно поглощать меня, но было плевать. Дальше идти было некуда – только лишь обратно к этому Амбалу. Если выбирать из двух смертей одну, то лучше уж я останусь здесь. Всё одно – быть утянутым на дно безграничного болота мертвецов. Так пусть это будет без нескольких грамм свинца, пущенных через моё тело.
Наверное, я бы ещё долго пролежал там, позволяя чёрной холодной жиже поглотить меня целиком, если бы не странное ощущение. Кто-то щипал меня за толстовку. Тянул рукав на себя и отпускал, потом снова тянул и опускал. Будто играл со мной, требовал внимания. Я вынырнул из своих мыслей, когда ощущение прекратилось, и я почувствовал, как на мой бок приземляется пара лапок. А затем что-то твёрдое и крючковатое нагло ущипнуло меня за ухо.
Нервы мои были на пределе. Я отмахнулся от, судя по всему, плотоядной птицы, справедливо решив, что она пытается меня сожрать. Я резко сел, выдёргивая себя из трясины, и не сразу понял, что на земле, поразительно близко, сидит…
Чайка. Белоснежная чайка.
Она смотрела на меня, откровенно говоря, как на полного идиота. Наверное, со стороны я так и выглядел. Мозг переключился на новую задачу и начал судорожно рассуждать, что чайка могла забыть в этом болоте. Как она здесь оказалась. И почему меня не боится.
Птица крикнула, расправив крылья, а затем повертела головой. У неё были красные глаза. Она внимательно смотрела на меня и будто ждала чего-то. Я нахмурился, не зная, как реагировать, и не нашёл ничего логичнее, чем взмахнуть рукой.
Кыш, - неуверенно и, признаться, не очень громко проговорил я. Птица продолжала смотреть на меня как на умственно отсталого. Может, это такой монстр? Сейчас она снова раскроет клюв, и там окажется ряд острых зубов. Или сейчас она налетит на меня и выклюет мне глаза. Или…
Чайка вновь крикнула, и эти интонации показались мне поразительно знакомыми. Она подлетела ко мне и потянулась клювом куда-то к моему карману. Я тотчас отмахнулся, отталкивая странную птицу от себя. У чайки была поразительная скорость – она с лёгкостью увернулась от моей руки. Взлетела. Приземлилась вновь, настойчиво пробравшись клювом в карман моих джинсов. И прежде, чем я успел вновь её согнать, кинула на землю выуженную бумажку. Это была фотография, на которой я и Дейв кормили её пляжных собратьев на берегу океана во Флориде. Лицо брата всё так же было замалёвано чёрным маркером.
Чёртов пернатый ублюдок, - рыкнул я, поднимая фото. А затем вспомнил. Белая чайка без единого пятна. Это птица, которая была на блокноте с белыми листами, который мне на день рождения подарил лилБро. Я посмотрел на фото, а затем на севшую неподалёку птицу. Простая чайка не могла знать о карточке, даже я сам о ней забыл. И потом… Белоснежных чаек с красными глазами не бывает. Я изменился в лице, и чайка облегчённо крикнула. В её крике я, будто эхо, услышал голос, который, я думал, уже никогда не услышу:
«Дошло, наконец».