Это было своевременной поддержкой, поскольку я знал, что среди участников пленума активно дебатируется вопрос о каких-то дисциплинарных мерах против меня, но обстановка оказалась не столь простой, как она представлялась ортодоксальной группировке. Уколы в адрес Егора Лигачева усиливались. Например, Кораблев, партработник из Ленинграда, бросил такую фразу: "Товарищ Лигачев занимался сельским хозяйством, которое больше, чем в нем, нуждается сегодня в законе о земле". Как говорится, не в бровь, а в глаз. Хотя закона о земле нет и до сих пор.
Я ждал ответного удара по моему выступлению, но его, кроме отдельных пустых замечаний, не последовало. Развязка наступила, когда перешли к вопросу о положении в Компартии Литвы. После вступительного слова Горбачева на трибуну вышел Альгирдас Бразаускас — первый секретарь ЦК Компартии Литвы. Его речь была разумной, взвешенной, но пленум встретил ее враждебно. Началось судилище.
Что касается меня, то поначалу дело сводилось к отдельным упоминаниям: "был в Литве", "что-то сказал", "не обратил внимания". Но вот и гром грянул, давно ожидаемый мною. Швед, секретарь ЦК Литвы на платформе КПСС, тесно связанный с КГБ, заявил: "Нередко на самом высоком уровне благословляются процессы, отнюдь не перестроечные. Например, меня просили передать членам пленума, что в республике многие коммунисты связывают идейно-теоретическое обоснование процессов, приведших республику к сегодняшней ситуации, с визитом в Литву Александра Николаевича Яковлева в августе 1988 года, когда эта ситуация только складывалась". Это заявление было встречено весьма одобрительно.
В перерыве ко мне подошел Горбачев и сказал: "Ко мне подходили рабочие из Нижнего Новгорода и сообщили, что они собираются потребовать от тебя официальных разъяснений твоей позиции". Михаил Сергеевич посоветовал мне выступить и добавил, что даст мне слово вне очереди, "с рабочим классом шутить нельзя". Поначалу я растерялся. Под суд, на демагогическое растерзание идти не хотелось. Примерно представлял, во что это выльется. Многие хотели крови и зрелищ.
В своем выступлении я пожурил литовцев за действия, ведущие не к подлинной независимости, а к сепаратизму. Но в целом говорил о своем принципиальном отношении к национализму. Не хочу пересказывать, лучше процитирую.
"Оправдываться всегда плохо, неудобно. Но все-таки я должен внести ясность, поскольку вот уже который раз на пленуме моя фамилия так или иначе фигурирует в связи с литовскими событиями. Что я думаю по этому поводу и что я говорил в Литве?..
…Все мы знаем об особой опасности национализма. Но само явление возникает то тут, то там, как неукротимый Феникс из пепла. Значит, есть тому не только субъективные, но и объективные причины. Тут надо уходить от догм и штампов, и не только применительно к национализму, но и ко всем другим объективным факторам, питающим его, ибо национальный вопрос — это крайне деликатное, крайне тонкое дело.
О чем я говорил в Литве? Говорил о вкладе республики в общесоюзную культуру и науку, говорил о том, что память бережет славу, которую в 60-е годы снискали поэма Межелайтиса "Человек", монумент Йокубониса "Скорбящая мать", фильм Жалакявичюса "Никто не хотел умирать". В 70-е годы страна узнала честную и глубокую прозу Авижюса, философские поэмы и пьесы Марцинкявичюса, открыла для себя театр в Паневежисе, а Банионис стал популярнейшим советским актером. В 80-е годы общесоюзное признание получили Литовский камерный оркестр, взошла звезда молодого режиссера Некрошюса.
Но говорил и об опасности национализма, и о необходимости бережного отношения к национальному достоянию любого народа, к языку, культуре, архитектурным и иным памятникам. О противоречивом воздействии экономики на межнациональные отношения. О проблемах федерации, которые не обошли ни один народ, включая и такую республику, как Россия. О том, что по всем этим и иным вопросам межнациональных отношений от партийного актива требуется взвешенная и убедительная позиция…
Такова моя точка зрения по этому вопросу. Я излагал ее не раз и в других выступлениях. Она была, есть и будет такой. Я категорически против любого национализма, но и за то, чтобы развивалось все подлинно национальное по самому широкому фронту: язык, культура, добрые традиции, все то, что и характеризует Народ. И чем он малочисленнее, тем больше такта и внимания требует…