Андропов до сих пор в чести у большевистских фундаменталистов и у известной части простых обывателей. У первых потому, что бил по людям, но не по системе, то есть по-сталински. Людям с улицы вообще нравится, когда начальство лупят. Андропов, как и Сталин, не мог понять, что хоть половину населения посади в тюрьму или сошли в лагеря, то все равно коррупция, воровство, казнокрадство останутся. Да и казарму размером в целую страну соорудить было уже невозможно. Поэтому его усилия были, по меньшей мере, тщетными и бесплодными.
Андропова можно назвать "состоявшимся Берией". Последний, хотя и был изворотливее своих коллег по Политбюро, но не уберег свою голову. Андропов сделал разумные выводы из уроков Берии, до поры до времени сильно не высовывался.
Полицейское государство было создано до Андропова. Ему оставалось привести в соответствие форму и содержание, то есть добиться, чтобы во главе такого государства стала Лубянка. По крайней мере, за счет постепенного сращивания этих двух частей элиты — партии и карательного ведомства, чему в свое время противился Суслов. Он, видимо, был знаком с эпизодами из жизни партии, когда еще на заре советской власти появилась реальная угроза: быстро начала расти власть карательных органов, способных полностью подмять партию.
Время Черненко прошло бесцветно. Следа не оставило. Шла подковерная перегруппировка сил. Ни одна из сторон не предпринимала каких-либо активных действий на поражение, хотя КГБ по заведенному порядку продолжал держать в своих руках кадровые нити управления. К этому надо добавить, что Виктор Чебриков — новый председатель КГБ, не являлся сторонником перехода власти к полиции. Его вполне устраивало сложившееся двоевластие.
Другое дело — Владимир Крючков. Он по-собачьи был предан Андропову. И как ни притворялся после смерти Андропова прогрессистом, все равно в конце концов натура вылезла наружу — натура злая и лживая. Решил слазить "наверх", причем сразу в "вожди", но угодил в тюрьму. Кстати, будь он деятелем покрупнее, помасштабнее, неизвестно, чем бы все закончилось в августе 1991 года. Может быть, и андроповским вариантом санитарной чистки номенклатуры, хотя всего вероятнее — заменой Старой площади на Лубянку.
Впервые о Крючкове я услышал в период работы Андропова на посту секретаря ЦК и одновременно заведующего отделом по связям с коммунистическими и рабочими партиями социалистических стран. Он был помощником Андропова. Там же работали консультантами Георгий Арбатов, Александр Бовин, Олег Богомолов, Николай Шишлин и немало других незаурядных людей. В результате многочисленных реплик и дачной болтовни, а мы часто работали вместе в партийных особняках за городом, уже тогда у меня создалось впечатление, что Крючков является "серой мышкой" аппарата, служкой без особых претензий. Со всеми вежлив, пишет коряво, вкрадчив и сер, как осенние сумерки. А серые люди склонны принимать себя всерьез, а оттого и комичны, но… опасны.
Остатки "вечно вчерашних" сил, группировавшихся вокруг Крючкова и кучки военных и партийных фундаменталистов, лихорадочно пытались приостановить крах большевизма, чтобы сохранить собственность и власть. Кое-что получалось, но далеко не все. Еще до мятежа 1991 года РКП, выделившаяся из КПСС при прямой поддержке КГБ, стала быстро плодиться, для начала одарив общество своим первенцем — Либерально-демократической партией. В метрике о рождении говорилось:
"Управление делами ЦК КП РСФСР, действующее на основании положения о производственной и финансово-хозяйственной деятельности, в лице управляющего делами ЦК т. Головкова, с одной стороны, и фирма "Завидия" в лице президента фирмы т. Завидия, именуемая в дальнейшем "Фирма", с другой стороны, заключили договор о нижеследующем: Управление предоставляет "Фирме" временно свободные средства (беспроцентный кредит) в сумме 3 (три) миллиона рублей".
Жириновский выдвинул себя кандидатом в президенты России, а вице-президентом назвал Завидия, именуемого в договоре "Фирма"…
Я помню, как во время перерыва между заседаниями какого-то очередного собрания мы сели пообедать. Михаил Сергеевич был хмур, молча ел борщ. Вдруг поднялся Крючков и сказал примерно следующее: "Михаил Сергеевич, выполняя ваше поручение, мы начали формировать партию, назовем ее по-современному. Подобрали несколько кандидатур на руководство". Конкретных фамилий Крючков не назвал. Горбачев промолчал. Он как бы и не слышал, а может быть, и действительно ушел в себя.
Плодя, под наблюдением и с помощью КГБ, разного рода националистические и профашистские группировки. Российская компартия тем не менее оставалась партией верхушки коммунистической номенклатуры, заботясь более всего о собственном благосостоянии и власти.