14 августа 1946 года появляется постановление ЦК ВКП(б) о журналах "Звезда" и "Ленинград". Их обвинили в том, что они публиковали произведения Ахматовой и Зощенко. И постановление, и особенно доклад Жданова на собрании партийного актива Ленинграда отличались базарным хамством. "Подонок литературы", "мещанин и пошляк" — это о Зощенко. "Полумонахиня-полублудница" — это об Ахматовой. Через несколько дней Ахматова и Зощенко были исключены из Союза писателей. В мае 1948 года Жданов взялся за композиторов Мурадели, Прокофьева, Шостаковича, Хачатуряна, Шебалина, Мясковского и других, которые были отнесены к представителям "антинародного, формалистического направления".
Преследования генетиков и биологов начались еще накануне войны. В 50-е годы они возобновились с удвоенной энергией. В 1947–1948 годах академики Жебрак, Жуковский, Орбели, Сперанский, Шмальгаузен и их ученики, буквально сотни исследователей, были изгнаны из Академии, со своих кафедр и факультетов. Оказались запрещенными генетика и другие отрасли знаний: квантовая механика, теория вероятностей, статистический анализ в социологии.
В послевоенный период для наказания "непослушных" чаще стали использоваться средства морального давления и административного произвола (запрет на публикацию новых и переиздание старых произведений, ограничение выездов за границу, включая гастрольные поездки), а также разнообразные методы публичного осуждения (статьи в печати, проработка в творческих союзах, препятствия, чинимые детям при поступлении в высшие учебные заведения, и т. д.).
В ходе реабилитационных дел лично мне постоянно приходится отвечать на вопрос: знал ли Сталин о планомерном уничтожении интеллигенции, понимал ли он, что, уничтожая интеллигенцию, он подрубает корни интеллектуальной силы России? Отвечаю: конечно, знал. Больше того, был инициатором этих преступлений.
На мой взгляд, "Открытое письмо Сталину" Федора Раскольникова от 17 августа 1939 года точно отражает суть событий тех лет. Я не буду его цитировать полностью. Оно опубликовано. Приведу лишь последнюю фразу письма: "…Рано или поздно народ посадит Вас на скамью подсудимых как главного вредителя, подлинного врага народа, организатора голода и судебных подлогов". Гневные строки Раскольникова примечательны тем, что реестр политических преступлений Сталину предъявляет его бывший единомышленник и соратник, который сумел посмотреть на политику большевизма глазами протрезвевшего и кающегося человека.
В ходе изучения документов открываются невероятные факты пыток людей с мировыми именами в специальных пыточных на Лубянке и в Лефортово. Наивный Мейерхольд решил по этому поводу пожаловаться Молотову. Нельзя без содрогания читать этот документ. Следователи били Мейерхольда резиновым жгутом по пяткам и спине, потом сажали на стул и били по ногам. В следующие дни били по этим же местам, ставшим, по словам Мейерхольда, красно-сине-желтыми кровоподтеками. Казалось, что на больные места лили кипятком. "Лежа на полу лицом вниз, я обнаруживал способность извиваться и корчиться, и визжать, как собака, которую бьет плетью ее хозяин…"
"Оттепель", связанная с XX съездом 1956 года, открыла ка-кую-то возможность освобождения от духовной тирании. Общество в определенной мере обрело новое качество, появилась надежда, что власти откажутся от практики массовых расправ за инакомыслие. Не тут-то было. Снова возобновились политические судилища, инакомыслящих лишали работы, травили в средствах массовой информации. Особенно отличалась газета "Правда".
В начале 1957 года критике был подвергнут роман Дудинцева "Не хлебом единым". Автора обвинили в том, что под флагом борьбы против культа личности он пытается перечеркнуть достижения советской власти. Я учился в это время в Академии общественных наук. Когда в газетах появились разгромные статьи, аспиранты бросились на поиски журнала. Зачитывали до дыр. Развернулись острые дискуссии. Спорили все, и мало кто оказался на официальной стороне.
Ярчайшим примером политического террора, а одновременно и вульгарного невежества стало дело Бориса Пастернака. Началось, как и всегда, с записки КГБ. Сообщалось, что Пастернак написал идеологически вредный роман, собирается опубликовать его на Западе. После кагэбистской записки ЦК поручил своим подразделениям заняться Пастернаком и его романом.
7 декабря 1957 года в ЦК направляется письмо Константина Симонова — главного редактора журнала "Новый мир" (цитирую не Полностью):