может, никого нет?
может, Миша сейчас с…
Трель звонка, наконец, обрывается и в динамике раздаётся слегка раздражённое:
- Кто? - Алёна сглатывает, поворачивает к домофону голову, прижимая руки к груди, и Романов её узнаёт. - Отрадная? Ты?
- Да, я… Можно… Можно мне зайти?
Он молча открывает ей двери и меньше чем через минуту девушка уже стоит на пороге дома не в силах посмотреть Мише в глаза. Страшно, горько и взгляд сам приклеивается к ссадине на внешней стороне его ладони. Той самой, которой он Рому…
- Алён?
Его голос звучит надтреснуто, совсем не как обычно - слегка лукаво и чуть с сарказмом, и это вдобавок бьёт по нервам. Отрадная знает, что Романов с Лилей не чужие друг другу люди. Что их связывает детство, воспоминания и что-то ещё, что видно невооружённым глазом. А ещё знает, что лучший друг Авдеева - очень хороший, чуткий, добрый и отзывчивый парень, готовый ради своих близких на всё, поэтому совсем не удивляется его острой и искренней реакции на произошедшее сегодня. Поступи кто-то также несправедливо к Роме, то она бы тоже не осталась в стороне, пропустила всё через себя, разделила его боль и обиду, сделав её своей, и… Почему “бы”? Алёна ведь уже так сделала однажды и возненавидела золотого мальчика с глазами цвета весны на долгих четыре года.
- Прости, что я… Вот так… Без предупреждения…
- Да ничего. Проходи, не стой в дверях.
- Спасибо, Миш, но, нет… Я ненадолго и…
Перейти к главному не хватает духа. Хочется молча протянуть ему флешку и малодушно сбежать, но такое поведение даже для неё - край.
- И… - судорожно тянет носом воздух, пытаясь сформулировать мысли в слова.
- И может быть ты всё-таки посмотришь на меня? Ты не сделала ничего постыдного и неправильного, чтобы прятать глаза.
Реальность обстоит иначе и постыдного с неправильным в её послужном списке хоть отбавляй, но всё же Миша прав. Разговаривать, смотря в пол, нельзя. Поэтому она с трудом поднимает голову и, встретившись с его взглядом, едва сдерживается, чтобы всё-таки не сбежать. Его красивые, чистые, небесно-голубые глаза, что всегда сверкали, светились, посмеивались, сейчас холодны и почти безжизненны. Такие же колючие, как аномальные заморозки в разгаре лета. Серьёзные. Тяжёлые. Резкие. Неугомонные кудряшки - тусклые. Обычно улыбчивое, приветливое лицо с небольшой долей заносчивости и с большой мальчишеского обаяния - бледное, острое, сумрачное. И весь он тоже будто истончал за несколько часов и одновременно потяжелел, давя теперь на неё своей сложной и неуютной энергетикой. Если раньше возле него хотелось греться и верить в лучшее, то в эту самую минуту желание было одно - посильнее натянуть на мгновенно озябшие ладони рукава демисезонной куртки и смириться с тем, что мир, в котором они жили, катится в никуда.
- Ну, вот… Не страшно же, да? - шутит, наверное, по привычке, только веселье не касается ни глаз, ни губ и у неё болезненно колит в груди. - Так что ты, говоришь, хотела?
Запускает руки в карманы форменных брюк, сутуля плечи, обтянутые белой рубашкой. Девушка отстранённо замечает про себя, что тоже не переоделась после университета.
- Миша, я понимаю, что… - начинает глухо. - Уже поздно. И ничего не изменить.
Он молчит, смотря на неё в упор.
- Если бы я знала заранее, то… Не допустила бы. Отговорила его.
- Алён, при всём уважении, вряд ли бы у тебя это получилось. Он с катушек слетел окончательно, пойми. И… - чуть качает головой. - Мой тебе совет - гони его от себя, пока тебя саму не зацепило.
Ей на это нечего сказать. У неё в груди всё обмирает при одной только мысли о жизни без Ромы.
- Хотя тебя уже зацепило. Только посмотри, ты стоишь напротив меня и пытаешься извиниться за урода, который ничем, ну вот ни на капельку, этого не заслужил.
- Миш… Рома, он… Он…
- Он говнюк, какого только поискать. Зависимая, опустившаяся ниже некуда тварина и я, правда, не понимаю, почему ты на это закрываешь глаза.
- Он - моя семья, Миш, - шепчет, но парень её всё же слышит и жёстко усмехается.
- С такой “семьёй”, Алён, лучше быть сиротой.
Отрадная кусает губы, ощущая как нестерпимо печёт глаза.
- Вчера - дурь, сегодня - откровенный буллинг, завтра… А завтра что?
Вопрос риторический и повисает над головой наковальней, как в мультиках, и грозит размазать собой в ничто, но у неё всё же находятся силы, чтобы спросить:
- Миша, а правда, что… Тогда… Рома Алеку…?
Парень хмурится, не понимая, с чего она вдруг об этом вспомнила, когда тема для разговора была совсем иной.
- Наркоту в рюкзак подкинул, чтобы его самого не загребли? Или что ты имеешь ввиду?
- Это и… - почти давится воздухом, почти снова задыхается, почти рушится вслед за привычной картинкой мира. - И что Кира тогда с ними не было и он никого не подставлял.
На этот раз Романов не хмурится, а удивляется, округляет глаза и даже слегка оживает, что уже само по себе ответ.
- Алек вызвал Кира, когда стало понятно, что ни его, ни Королёва за глаза красивые отпускать не собираются, скорее навешать ещё больше и по полной “версию отработать”. Сам Кир в это время был со мной и Деном - моим старшим братом, и сорвался в ментовку как только Алек заикнулся где и по какой причине находится. Я реально думал, что Королёву пиздец пришёл, сама ведь знаешь как Кирюха к своим младшим относится, но он его пожалел ещё и отца своего удержал, чтобы тот его в асфальт не закатал.
Не то что бы искала новые доказательства Ромкиного вранья, просто… Запуталась. Очень сильно. Кто друг, а кто враг. Кто виновен, а кто несправедливо обвинён. Перед кем извиняться и от кого ждать новый удар.
а теперь?
теперь же убедилась, да?
Да, но от этого совсем не легче. Действительность с долгими убеждениями, возникшими под влиянием брата, разрывают в разные стороны и как собраться воедино, остаться целой, идей нет.
- А почему тебя это интере… - видимо у неё на лице всё написано, потому что Миша понимает с полувзгляда. - А-ху-еть, - выдаёт поражённо. - Просто. Блять. Ахуеть! - неверяще качает головой. - Все эти годы… Ты… Кир… Просто потому что Ромка тебе в три короба напиздел?
Запускает ладонь в свои каштановые кудри и шокировано на неё смотрит, пытаясь осознать. У неё же перед глазами пролетают часы, дни, месяца, наполненные одним желанием - чтобы Кир Авдеев, старший сын мэра, бессовестный предатель, пожалел о каждом своём вздохе, за то что отнял у неё самого близкого человека в жизни. И из-за этого глаза печёт совсем невыносимо и Отрадная прижимает к ним ладонь, надавливая ледяными пальцами на закрытые веки.
- Еба-а-ать… - тянет одногруппник и, не справляясь с эмоциями, судя по звуку, проходится туда-сюда по прихожей. - Это же… Впустую. Всё впустую! Вы ведь давно могли уже быть… Нет, Королёву точно пиздец. Прощатьтебяему Кир не будет.
Его интонация намекает на что-то глубокое и важное, что ей незнакомо, а может и знакомо, только обманывать себя проще и слаще. И пока у неё ещё получается это делать, девушка отнимает руку от лица и протягивает Романову флешку в другой.
- Здесь то видео с Лилей… Оно одно. Больше ни у кого его нет. Даю слово, Миш.
Миша останавливается, переводит взгляд на чёрный прямоугольник и ожесточается в миг.
- Тебе о том, что его больше ни у кого нет, Ромка тоже сказал? И ты снова поверила?
- Да. У тебя есть полное право не верить ни ему, ни мне, только возьми его, пожалуйста. Отдай Лиле, от меня она, тем более, после случившегося, его никогда не примет. Или уничтожь его. Что угодно. Без разницы. Главное, чтобы Лиля больше не страдала из-за него.
- Если бы дело было только в нём… - забирая флешку и пряча в кулаке, вдруг говорит он да с таким количеством горечи в голосе и соли в глазах, что у неё внутри всё снова сводит судорогой. - Если бы, Алёнка…