Алёна делает шаг к нему и, задрав голову ещё сильнее, обещает во всеуслышание:
- Однажды, Авдеев, ты тоже узнаешь каково это - потерять близкого. Однажды тебе тоже будет больно!”
В следующую их встречу после того случая на набережной она уже прятала за длинными рукавами шрамы, а Кир ненавидел её в открытую. Сильно, остро, всей душой. А теперь оказывается, что те страшные слова и другие, но подобные им, брошенные в такой же ненависти позже, он не заслуживал. Ни одного из них. Ни буквы. Ни звука. И, самое главное, ненависти тоже.
прости, золотой мальчик
пожалуйста
Она повторяет это про себя без остановки всю дорогу до его дома. Пока звонит в домофон и, не дождавшись ответа, забегает в подъезд зайцем, когда выходит кто-то из соседей. Пока едет в лифте, параллельно считая этажи. Пока жмёт на звонок и с надеждой смотрит на дверь.
будь дома
открой
и прости
прошу тебя
прошу!
Дверь, наконец, открывается. На пороге - он, высокий, в одних спортивных брюках и с мокрыми волосами, с которых капает вода на голые широкие плечи. В его глазах - весна, родная, знакомая, очень для неё важная, и удивление.
прости
пожалуйста
Всё пульсирует в висках, как тогда, несколько лет назад. И во рту пересыхает. И снова плакать хочется от перевернувшего сегодня мир осознания сколько же они друг другу причинили боли абсолютно ни за что.
простишь?
сможешь?
Алёна убирает палец со звонка, облизывает нервно губы и… И зачем-то произносит совершенно другие слова.
- Я всё знаю, Кир.
100. Кир
Для Кира её прямой, открытый, пылающий эмоциями взгляд громче, чем пожарная сирена, что слышится откуда-то с улицы через открытые окна.
- Я всё знаю, Кир, - нарушает молчание она и шагает вперёд.
У него же сердце срывается вниз, с двадцатого этажа, пересчитывая собой ступеньки и посылая сигнал тревоги. Может, это для него кто-то, зная заранее, службу спасения вызвал?
- Я всё знаю, - повторяет Алёнка, не отводя глаз, и делает ещё один шаг.
Теперь расстояние между ними не больше метра и это слишком мало для того, чтобы не хотеть воспользоваться возможностью - прижать к себе и пропасть с концами.
знаешь?
Хорошо
Так даже лучше.
Но Авдеев всё же запускает ладони в карманы брюк, сжимает их в кулаки, стопоря себя, и не своим голосом спрашивает:
- И? Что дальше, Алён?
Ищет в её лице ответ на вопрос и ответ на то, другое, о чём оназнает. Что он заебался вывозить эти чувства в одиночку и мечтает, хочет, нестерпимо хочет взаимности. Его даже не волнует каким образом девушка это знание получила. Сказал кто-то? Королёв? Или сама догадалась? Плевать. Главное, не получить отказ.
- Почему ты молчал? Столько времени… Почему?!
Потому что сначала боролся сам с собой. Потом принял, сдался. Сейчас же перманентно мучился ревностью и никак не мог понять - есть у него шанс или снова сам себя обманывает.
- Кир, мне так жаль… - она от волнения проглатывает гласные и, кажется, находится в шаге от паники. - Мне очень жаль! Я… Не знала! Я думала, что… - судорожно вздыхает и нервно проводит ладонями по волосам, отводя их от своего бледного лица. - Если бы я знала, то никогда, Кир… Никогда не поступила так!
Жаль… Никогда… Не поступила… Что?
Парень хмурится, ощущая какой-то подвох. Вглядывается в неё, не моргая, и видит… Не то. Не то, что сам чувствует. Даже близко не то. Сожаление, да, видит. Грусть. Тоску. Стыд и… Вину? А она-то откуда? Зачем? Из-за чего?
- Прости меня, - вдруг выдаёт Алёна и у него чуть земля из-под ног от неожиданности не уходит. - Прости! Пожалуйста… Если сможешь.
- Отрадная… - выдыхает, цепко глядя в любимые карие омуты, что и шанса ему не оставляют на спокойствие и умоляют её не прогонять. - Ты… О чём, вообще? Какое “прости”? За что?
- Ну, как же?! За то, что я все эти годы тебя винила ни за что! Я только сегодня узнала правду. Ромка проговорился о том случае с Алеком, полицией и как он… Боже, как же мне жаль, Кир!
Её слова на его реальность не укладываются. Не сходятся. В одно целое не сливаются. Не потому что не верит, а потому что слишком много в памяти моментов, доказывающих обратное. И это всё вкупе вызывает вопросы. Просто дохрена вопросов. И с какого начать он понятия не имеет, так как ещё минуту назад был уверен, что Отрадная в курсе про его чувства и именно с этого паничку ловит, а теперь…
- Алён… Я не понял, в смысле только сегодня? Ты же…
Он не договаривает, так как не хочет произносить вслух то, отчего столько времени медленно, но верно слетал с катушек. От её презрения с ненавистью. От её веры в Королёва и постоянных обвинений в его исчезновении. От всех их стычек, в которых убеждённость во враждебности друг другу крепла из раза в раз. В конце концов, от своих собственных, травящих похлеще угарного газа “ненавижу” в связке с “никого кроме не вижу”.
- Я была уверена в том, что ты был с Ромой. Что ты тоже…
- Что, Алёна? Что я “тоже”?
Девушка в отчаянии кусает губы, стыдится чего-то, явно свои мысли не хочет озвучивать, но всё же отвечает:
- Что ты тоже с ним баловался наркотиками, а когда вас арестовали, то ты всю вину скинул на него, а сам остался как будто не причём.
Мгновение на осмысление. Ещё одно на то, чтобы, прикрыв глаза, шумно выдохнуть и сдержать рвущийся с языка мат. И себя. Только с последним проблема, потому что кроет. Нехорошо так… Без шансов. А учитывая, что в последнее время нервная система с самоконтролем и без того на честном слове держатся, то и надеяться на здравый смысл тоже не приходится.
- Почему ты была в этом уверена? - спрашивает порывисто, мысленно уговаривая себя не орать и не давить на неё, но сталь в голосе, несмотря на это, проскальзывает отчётливо. - С чего ты сделала такие выводы?
Она молчит, продолжая смотреть на него этим своим взглядом, который, будь Кир вооружён до зубов и в танке, всё равно обезвреживает влёт и играючи проникает так глубоко, что дёргайся он, не дёргайся, а уже всё, поздно. Долго молчит, намеренно. О ком именно труда понять не составляет. Труднее остаться стоять на месте, а не отправиться на поиски бывшего лучшего друга, похоже всей душой жаждущего его, Авдеева, стараниями отправиться на тот свет. И Кир совсем не против это желание исполнить. Наоборот - всеми руками и ногами “за”, потому что её, Алёну Отрадную - самое прекрасное противоречие в его жизни, он ему никогда не простит. Не те дни и ночи с мыслями о ней и осознанием, что никогда, никогда, блять, она на него не посмотрит, как он на неё! Не ту искреннюю ненависть в карих глазах, в которой он тонул, захлёбывался и вопреки логике кайфовал от каждой секунды, уверенный в том, что большее ему никогда не светит! Не всё то время на расстоянии от неё! Не все те часы, минуты и мгновения без возможности не то что обнимать, брать за руку, целовать, а просто быть рядом и давать то, что уже молча отдал без особых сожалений и торгов - себя.
я тебя закопаю, Королёв
я.тебя.сотру.нахуй.в.пыль.
Видимо его мысли отражаются в глазах и на лице, потому что Алёна, бледнея ещё сильнее, напрягается и окончательно сокращает между ними расстояние, остановившись в каких-то жалких десяти сантиметрах.
- Кир… Не нужно. Пожалуйста, - просит тихо. - Рома… Совершил ошибку. Он…
- Ошибку?! - хмыкает с глухой яростью. - Алён, из-за него моего брата, которому на тот момент было всего четырнадцать лет, морально прессовали менты, как взрослого, наплевав на то, что он несовершеннолетний! - нависает над ней, едва себя контролируя. - Из-за него мы с тобой эти годы друг друга терпеть не могли! Из-за него упущено дохуя, просто дохуя времени в никуда!